Однако… всё хорошее заканчивается, и со временем Марии
пришлось переехать во Львовиш. При этом она тщательно скрывала свою
тайну. И тут какая-то серая девчонка вдруг выдает
подобное.
Та, видимо, всё поняла, потому что тут же сказала:
— Меня зовут Алина Альжбета Каторжинская. Я знаю о вас очень
многое, пани Валевская. Но использовать хочу не для того, чтобы
подавать обличающие письма Князю Претемных, а для того, чтобы
решить один вопрос. Я заплачу ту цену, которую вы назовёте. Только
помогите.
В желто-зеленых глазах была просьба… нет, мольба. Алина
держалась неплохо, но именно в ту секунду Мария поняла, что это всё
всего лишь маска. У панны Каторжинской и правда случилось нечто
такое, что заставило прийти сюда.
Мария не хотела вспоминать прошлое, но её сердце никогда не
было черствым. Поэтому она молча кивнула и щелкнула пальцами. Дверь
в магазин закрылась сама, отрезая их от шумной улицы.
— Слушаю вас, панна Каторжинская. Только не просите
невозможного. Да и против закона я не пойду, не просите.
— О нет… — Алина сцепила руки так, что побелели костяшки
пальцев. Но от Марии не ускользнуло, что лицо девчонки осветилось
надеждой. — Ни в коем случае. Всё это касается исключительно
меня.
Мария не перебивала. Лишь достала мундштук и тоненькую
сигарету. В неопределённых ситуациях всегда хотелось курить. Нечто
легкое, мятное или яблочное, глупая привычка, привезённая из Паружа
вместе с разбитым сердцем.
Алина заняла место напротив, здесь специально стоял изящный
стульчик для клиенток, которые приходили не только покупать, но и
наслаждаться.
— Пани Валевская, понимаете, — начала Алина, почему-то
опустив глаза, словно смелость её покинула, — мой отец, Анджей
Каторжинский, был сильным ведьмаком. Но он пропал несколько лет
назад и негласно признан мертвым.
— Но вы в это не верите? — поинтересовалась Мария, выпуская
струю дыма.
Сейчас она припоминала пана Анджея. Красивый и статный
мужчина не старше сорока пяти лет. Именно, что – красивый. В кого
удалась дочь — загадка. Неужто настолько никакая была мать
девочки?
Пришлось тут же одернуть себя. Какая разница? Это личное
дело Каторжинских.
— Не знаю, — тихо произнесла Алина. — Я верю, что он нашёл
бы любой способ известить меня, что жив. Но… время идет, а весточки
все нет. — Она стиснула зубы, упрямо посмотрела на Марию. —
Собственно, поэтому я здесь.