Тот досадливо поморщился.
– Палку себе хотел сделать… С ней по горам ходить удобнее.
– Так предупреждать надо, – беззлобно проворчал Санек. Он
выглядел уставшим, но довольным. Весь вечер балагурил, даже пытался
петь. – И где же вышеупомянутая палка, начальник?
– Сломалась.
8
А утром Санекобъявил:
– Поеду в Терек-Сай. Не могу больше без свежего хлеба.
– Попутной может и не быть, – сказал Костя.
– Тогда на своих двоих.
– Тогда уж на всех хлеба купи. Мы денег дадим.
– Да, мы тоже по хлебу соскучились, – добавила Катя. – А мне еще
кило конфет. Батончиков. И еще,,, – Она смущенно улыбнулась. –
Сигарет.
– Будет сделано.
– А мне – пряников, – попросила Алиса. – Килограмм.
– Что я, ишак? Ладно уж, пользуйтесь моей добротой.
Собрали деньги, составили список. Мы пошли на работу, Санек стал
собираться в дорогу.
В этот день он не вернулся.
Когда на следующее утро мы отправились с Алисой на работу,
разговор она не поддерживала, отвечала односложно. Как будто
порывалась мне что-то сказать, но удерживалась. Взобрались на гору.
С каждым днем мы работали выше и правее. Теперь мы палаток уже не
видели. Привязали сумки. Заметно было, как Алиса напряжена. Она
взяла серп. Направилась к кусту эфедры. И вдруг порывисто
повернулась. Чуть не упала. Подошла почти вплотную ко мне.
– Олежек!.. Я.. – Она сильно волновалась. – Я тебя люблю! Очень
люблю!
Этого я ждал, этого я боялся. Я молчал. Она смотрела на меня с
надеждой и ожиданием.
– Алиса, и ты мне очень нравишься. Правда. Но я люблю
другую.
Я чувствовал себя виноватым. Она опустила голову.
– Катюшу? – Женщины в любви удивительно догадливы.
– Ну какое это имеет значение!
Алиса заплакала. Я взял ее за руку, стал успокаивать.
– У них с Костей любовь, – говорила она, всхлипывая. –
По-настоящему. Она сама сказала.
Я в этом не сомневался. Но все равно больно было слышать такие
слова. Алиса освободила руку, вытерла слезы и полезла к кусту.
Вдруг обернулась.
– Олежек, не будешь ты с ней счастлив. Знаешь, почему тетя не
хочет, чтобы мы у нее жили? Из-за Кати. Она три раза домой ночью
приходила, пьяная.
Алиса словно в грудь меня толкнула. Я качнулся в буквальном
смысле слова. Чуть не оступился.
Она стала жать эфедру. Ее движения сейчас были особенно
неуверенными и рассеянными.
И вскоре Алиса взвизгнула. Она порезалась. Сильно порезала
мизинец, даже край ногтя срезала. Я приложил сок эфедры,
забинтовал. На повязке быстро появилось кровавое пятно. Я еще
намотал бинт, потом еще. Наконец, кровотечение остановилось.
Решили, что ей надо идти домой. Алиса выглядела такой несчастной и
беззащитной, что я хотел проводить ее до палатки. Но все же
передумал: после объяснения мне тягостно было ее общество. Алиса
стала спускаться. Я продолжил работу.