Я почувствовал, как за плечо меня
ухватила чья-то крепкая рука, и радостных хохот раздался прям
надомной.
— Убью...
Я кинулся на парня первым. Секира
осталась лежать на земле, так что ничего не мешало мне сразу
задействовать когти. Я просто поднял руки и с хлопком сомкнул их у
него на затылке, впиваясь поглубже. В этот же момент почувствовал
кровяное тепло на пальцах.
— Ах ты дрянь!
Человек схватил меня за шею и ему,
видимо, было плевать, что вместе со мной он снимет с себя
скальп.
«Я понял, как с тобой нужно
разговаривать... а пока отдохни!» — последнее, что я услышал перед
тем, как моя голова повстречала частокол.
Очнулся я, как и всегда, посреди
площади. Стараясь не смотреть вокруг сразу отправился к кормильне.
В прошлый раз я настолько залюбовался Ырканом, что походу голову
потерял... от любви!
Ещё во время ночного разговора с тем
парнем, на которого я зачем-то всё равно бросился, я решил кое-что
проверить... Не похож он на вруна, да и зачем ему так
фантазировать. Тем более я сам убедился, что провалы в памяти у
меня всё же имеются. В нашу первую встречу я ни ери не помнил, как
меня убили, в этот же раз я до сих пор чувствую кровь на руках. Я
ощущал ту же ярость, неподконтрольную мне жажду, но полностью
отдавал себе отчет о происходящем.
Как я мог забыть про наш прошлый,
хоть и не долгий, разговор! Я в жизни не общался ни с кем, кроме
соплеменников. У меня осталось столько вопросов! А теперь их стало
ещё больше!
Теперь я почти бежал, боясь
зацепиться взглядом за что либо, что могло меня отвлечь.
— Тётя! — окрикнул я крупную женщину,
которая хоть мне и не родная, с мамой была в хороших отношениях и
похожа на неё, как сестра.
Тётя, как и многие женщины, и моя
мать, работала кухаркой. И сейчас укладывала тарелки после завтрака
на огромную тележку для транспортировки на мойку. Я мало с ней
общался в последнее время. Она была намного крупнее меня и мой
взгляд всегда упирался в её заляпанный передник, до боли
напоминающий мамин. Её белые волосы сползли ниже плеч. Нос уже не
казался таким мясистым как раньше, и с каждым годом провисал,
скручиваясь под собственной тяжестью. Но запах не менялся. После
маминой смерти она всегда была рядом, да и до неё тоже. А
потом...
— Здравствуй, Сынок!
Приятный женский бас мигом наполнил
меня теплом. Тут же я вспомнил недавнее счастливое наваждение на
площади, оно было намного приятнее и сильнее, отчего сейчас
показалось мне не настоящим.