— Когда умерла мать? — выпалил я, как
поймал на себе её стопроцентное внимание.
— О, милый, не думай об этом, она
всегда с...
— Когда?! — уже настойчивее спросил
я.
— На тысяча двадцать первой луне, —
поправляя передник прошептала Тётя.
«Двадцать первой, двадцать первой...»
Я побежал в храм, — единственное место во всей деревне, где висел
лунный календарь. Влетев в приоткрытые двери на полном ходу, я чуть
не обрек себя на вечные страдания и пожизненную чистку отстойников.
А именно это бы мне грозило, сбей я жреца за молитвой.
Наш храм жалкое подобие тех, что были
нарисованы на его же стенах. Белые колонны и позолоченные ступени у
нас скромно заменяло обшарпанное ветром и недоласканое солнцем
дерево, чьи трещины давно скрылись за толстым слоем мха. К слову
сказать, — отвратительного на вкус мха. Будто специально его
оставили украшением святилища и отравили, дабы не повадно было
объедать свято место.
Я стоял напротив деревянной статуэтки
Ыркана, занимающей тут центральное место. В таком полуразваленном
храме, на фоне уже потускневших росписей, покосившихся стен, запаха
гнили и плесени, он уже не казался мне тем великим...
богом-правителем. Позеленевшая древесина ему куда более к лицу, на
секунду я решил, что наша статуя на площади с браком. Но
интересовало меня сейчас не это. Аккурат за его спиной на
покосившемся желтом листке нашей письменностью было аккуратно
выведено 1031.
Я не мог поверить своим глазам! Мать
умерла уже как десять лет, а мне до сих пор кажется, что это
случилось пару лет назад... Пару лет. Как произошло, что я ни ери
не помню почти о трети своей жизни?? В двадцать моя жизнь будто...
Остановилась?
Выйдя из храма я неспешно пошёл к
центральной площади, и старался сделать как можно более не
задумчивый вид. Почти не помня жизни, я помню сражения, много
сражений... И...
Уже при подходе к площади меня
осенило. Все соплеменники были в сборе, уже со знакомым мне
воздаянием они смотрели на белоснежную статую совсем непохожего на
нас. Ничего даже не напоминало о ночном побоище, что я заметил ещё
в детстве. Ворота бревно к бревну были плотно заперты, и не имели и
намёка на взлом. Я уж было предположил, что в деревне завёлся
предатель и сам пускает к нам всех, кого не попадя. Но неужели за
все это время его бы не вычислили...