Первая мысль – враги бьют снизу!
«Чулок с камнем бы мне!» - промелькнула мысль.
Ассоциативное мышление быстро подсунуло замену. Сашка резко
повела плечом, избавляясь от лямок рюкзака. Два быстрых движения –
чуть спотыкающихся от старания сделать быстрей: расстегнула
застёжку на лямках и тряхнула рюкзак, держа его за эти же лямки,
чтобы удлинить. Пнула ногой нечто подбиравшееся под покровом тьмы –
его не увидела, но почуяла, превратившись в дикого зверя, чья
шерсть – дыбом и отзывается на любое шевеление вокруг. Сильный
замах – и рюкзак просвистел круг, в центре которого стояли две
девушки. Тяжёлый от набранных продуктов и библиотечных книг, он
ощутимо врезал по живому – одному, другому, третьему. Неизвестные
гадики зашипели и поневоле отступили – на секунды, в которые
пытались сообразить, что же произошло и с чего бы это некоторые из
них резко отлетели. Эти секунды Сашка использовала, чтобы сунуть
рюкзак в живот стонущей Кэйтрии – уже больше не от боли, а от
страха.
- Беги в магазин! – завопила Сашка, пятясь и отбиваясь от
низеньких и неуловимо стремительных теней, которые в вечерней тьме
копошились вокруг, то и дело нанося по ногам уколы каким-то тонким
оружием, вроде длинной иглы. Всё тем же звериным чутьём она
сообразила, в какой стороне лавка – невидимая во тьме и дожде
громада четырёхэтажного дома нависала над ними, и добавила, толкнув
Кэйтрию в нужную сторону: - Беги туда!
А сама подумала: «Как – беги? Как ей бежать с такими
ногами?»
Но, кажется, Кэйтрия выполнила приказ: вскоре где-то далеко за
спиной мелькнул смутный свет (она вбежала?) и пропал (закрылась
дверь?). Если дверь и хлопнула, Сашка уже не услышала: на землю
снова упал такой ливень, что его грохот заглушал всё на свете.
Несколько шагов до двери. В полной темноте и шуме дождя. В
молчании оторопевших существ, которые только что поняли, как их
обыграли.
Шаг. Другой… Только Сашка дёрнула руку к двери, как сбоку на неё
налетели и ударили так, что она упала и покатилась в сторону,
закрывая лицо, в которое множество невидимок целили бить ногами.
Тогда она сама, напрягшись, с силой откатилась подальше по мокрым
булыжникам, чтобы выиграть время и встать на ноги.
А потом включилась адова вечность: Сашка подпрыгивала и била
ногами по едва замечаемым мельтешащим теням – и время от времени в
кого-то попадала, судя по оханью и ответному рычанию. Если только
тени становились выше, с неё ростом, она пускала в ход кулаки –
особенно правый, с кастетом. И пару раз ударила так удачно, что
прочувствовала, как врезала в живое и поддающееся, – и расслышала
(кожей!) треск ломающихся костей, отдавшийся в собственных
костяшках крепко сжатых кулаков. В ответ шипели так, что сердце
радовалось, а резко возросший адреналин помогал крутиться ещё
быстрей.