Да, утренний холод теперь вспоминался
чуть ли не с нежностью. Солнце взошло повыше – и стало тепло, а в
разгар работы и откровенно жарко. Кое-кто из мальчишек снял рубашки
и водолазки, завязав рукава на поясе, но Вадим пока не решался. Кто
знает, как у его нового тела с иммунитетом? Только простуду
подхватить остается, а у такого задохлика и до пневмонии
недалеко.
Он таскал и таскал проклятые ведра от
кромки поля к далеко ушедшим краям рядов, с ужасом понимая, что чем
дальше – тем сложнее это будет делать. Но с лопатой было бы еще
хуже, наверное. Неужели все остальные – железные?! Вон, как
мелькают черенки в их руках. А ведь пацанва вроде него, только
покрепче… Руки уже ныли острой болью переутомления, ноги всерьез
дрожали. Пару раз тяжелое ведро вело Вадима вперед так, что он едва
не падал.
- Долго ты еще, падаль тупая?! –
заорали на него в очередной раз, и Вадим наклонился над ведром,
стараясь побыстрее раскидать навоз.
- Да что ты от него хочешь, он совсем
розум потерял… - откликнулся второй, и Вадим замер.
«Розум»? Вот именно так, в этом
варианте произношения?! Но почему?! Если его сознание каким-то
образом усвоило чужой язык, оно должно воспринимать только смысл
услышанного. То есть значение каждого отдельного слова, но без
особенностей местного говора или индивидуального произношения. Но
тогда он бы услышал «разум»! Так… Вадим попытался вспомнить, слышал
ли еще что-то подобное, но не смог. И все-таки было четкое
впечатление, что речь окружающих доходила до него живой и яркой, не
выхолощенной никаким переводом. А главное, вот это «розум» вместо
«разума». Так характерно! И явный то ли кавказский, то ли азиатский
акцент, услышанный в грузовике…
«Скворцов, не время для филолога, -
подумал он, подавив нервный смешок. – Время кидать навоз и
картошку. Иначе быть тебе битым, по ребятишкам видно, что у них
кулаки чешутся, а ты здесь самый мелкий и безответный. Вот с этим
надо что-то делать…»
- Тихо, Пень идет, - шикнул кто-то из
пацанов, и они принялись за дело с еще большим усердием.
Водитель и правда приближался вдоль
уже засыпанных рядов. Подойдя к месту, где Вадим усердно
раскладывал картошку, Пень глянул в очередную лунку, поморщился и
велел:
- Кидай только навоз. А картошку вы
кладите, - обернулся он к остальным. – Увижу еще один обломанный
росток, без обеда останетесь.