Взяв ведро и получив в придачу злой
взгляд, он пошел вместе с остальными «ведроносцами» к мешкам. Ну,
все понятно, удобрения. Которые раскидывать всяко легче, чем копать
лунки под картошку и даже таскать ящики с этой самой картошкой. Но
почему лопаты? Что за… дурость? На такое поле гораздо проще выгнать
трактор или мотоблок и нарезать эти несчастные ряды. А потом так же
механически их загрести. Грузовик же у них есть, должен быть и
мотоблок!
Разом посмурневшие и притихшие
мальчишки распределились по краю поля на пятерки. Двое копали в
рыхлой черной земле лунки, третий разбрасывал удобрения, которые
оказались не розово-белой химической крупой, как в дачном детстве
Вадима, а полностью перепревшим навозом. Четвертый раскладывал
картошку, а пятый, идущий последним, лунки загребал. В общем-то,
все целесообразно, если не брать во внимание, что мотоблоком было
бы на порядок проще и быстрее.
«Может, это как в армии? – подумал
Вадим, железным совком нагребая в ведро перегной. – Главное, чтобы
солдат не дело сделал, а задолбался? Если бы я отвечал за несколько
десятков, а то и сотен малолеток в режиме двадцать четыре на семь,
я тоже предпочел бы держать их уставшими. Потому как безделье –
мать всех пороков, не зря умными людьми сказано».
Он с трудом поволок тяжелое ведро к
началу двух рядов лунок, уже выкопанных его пятеркой. И даже
картошку туда начали раскладывать.
- Дергайся быстрее, безмозглый! –
рявкнул тот самый пацан, с которым его поменяли инструментом, и…
начался ад.
* * *
Одна лунка, вторая, одна, вторая…
Раскидать навоз и бегом за другим ведром, в которое уже насыпали
картошку. Пятого мальчишку у них почти сразу забрали на какие-то
другие работы, и Вадиму пришлось отдуваться за двоих. По обмолвкам
он понял, что закончить два ряда лунок означает отдых и то ли
завтрак, то ли просто легкий перекус, поэтому старались его
товарищи на совесть. Неизвестно, чего они ждали от «Безмозглого»,
но скидки Вадиму никто не делал, и стоило промедлить хоть немного,
ему давали подзатыльник, от которых Вадим уворачивался далеко не
всегда.
Его новое тело было отвратительным.
Слабым, неуклюжим, слишком медленным. Уже через десяток ведер с
картошкой и навозом в глазах начало темнеть, а ноги предательски
задрожали. Вадим пытался выдержать темп, заданный тремя остальными,
но получалось плохо, и тогда последний, тот самый парень на голову
выше него и гораздо шире в плечах, бросал лопату и шел помогать
Вадиму, тупо и грязно вспоминая всех женщин в его предполагаемой
семье. Он быстро раскладывал картошку и принимался торопливо ее
закапывать, пока Вадим, обливаясь потом, тащил очередное ведро с
навозом.