— Сжигай или я сам тебя запихну в печь!
— Понял, не дурак!
Старикан в мгновение ока оказался у одного из люков
и открыл его. Оттуда дохнуло нестерпимым жаром
и я отошел подальше, внимательно следя, что будет дальше.
Надо же... Пятьдесят монет за отца. Предательскую мысль,
что это хорошие деньги, которые помогут мне продержаться, подавил
в зародыше. Знаю я, куда тело денут. Пустят
на мерзкие опыты. Твари... Какие же здесь все
твари...
Тем временем старик чем-то щелкнул под столом и толкнул его
в сторону печи. Оказалось, что это каталка,
а я и не заметил в темном помещение.
Не прошло и десяти секунд, как тело отца скрылось
в пламени. Больше меня здесь ничего не держало
и я как можно скорее поспешил на улицу.
Но проклятая дверь не поддалась! Я дернул раз,
другой, чувствуя, как подступает паника. Воображение живо
нарисовало, что старик берет кочергу и бьет меня
по голове. Взгляд ухватился за засов и мозг
запоздало сообразил, что надо дернуть в сторону.
На улицу я выбежал под крики:
— Раб страха! Раб страха!
Старик откровенно насмехался надо мной и злорадствовал,
но тогда я этому не предал значения. Пробежав
не меньше полусотни метров, свернул в первый попавшийся
тоннель и забился в какую-то темную дыру, где
и замер, пытаясь отдышаться и прийти в себя.
Чуть не сорвался...
***
Что я чувствовал? Этот вопрос я задавал себе тысячу раз. Эмоции и
чувства — верный индикатор той ямы, куда я угодил. Знать себя — это
первый шаг, основа основ, чтобы выжить. Уж это мне вдолбили в
голову основательно и за эти догматы я цеплялся, чтобы выдержать
окончательное и безоговорочное разрушение моей жизни. Отец
последнее, что от неё оставалось. И сегодня он умер.
Так что же я чувствовал?
Когда забился в темную дыру, выбежав из крематория, то ощущал
поглощающий страх. Руки тряслись, сердце отчаянно билось, крича,
что и дальше так не выдержит. Мысли путались, а тревоги наседали с
новой и новой силой. Я настолько боялся, что даже не мог понять,
чего именно. Чувствовал и догадывался, что злоба уже просочилась в
меня, усилила этот страх и тот своими когтями скреб внутри,
расшатывая больше и больше.
Страх — это болезнь. Злоба — её топливо. А я
смертельно болен.
Поэтому для начала я постарался вспомнить хоть что-то, что могло
помочь. На ум пришли дыхательные практики, помогающие успокоиться.
Они хорошо помогали в школе. Сидя на мягких подушках, в полной
безопасности, под присмотром мудрых учителей, я легко достигал
спокойствие.