Он сел на стул, закинул ногу на ногу
и закурил, вытащив сигарету из воздуха. Губы Со Шрамом замер позади
него, будто телохранитель. Любовь Фридриховна смотрела куда угодно,
только не в глаза гостям. Их внешность не запоминалась и все время
ускользала, отпечатывая лишь глаза одного и шрам другого.
– Чем обязана столь позднему визиту?
– спросила экс-Покровская. Ее голос внезапно охрип, точно у
больного гриппом. Этих двоих женщина не видела долгих тридцать лет
и надеялась больше никогда не встретить. Она сидела, как на
иголках, мечтая, чтобы они поскорее ушли.
– Нам нужна услуга, – улыбнулся
Огненноглазый. Его жуткая улыбка, пугала сильнее любого страшного
монстра из фильмов ужасов.
– Разве я могу быть чем-нибудь
полезной? – Любовь Фридриховна хотела уменьшиться.
– Это нам решать! – внезапно отрезал
Губы Со Шрамом. Он редко разговаривал.
– Простите, – пролепетала ведьма,
ощутив себя ничтожной и маленькой.
– Нам нужно попасть в Петербург. –
Огненноглазый приступил к сути. – Видите ли, у нас украли одну
важную вещь. Очень опасную вещь, – подчеркнул он. – А мы без нее,
как без рук. Тот, кто ее украл уже наводит страх на всех ведьм и
колдунов. Думаю, вы наслышаны о недавних преступлениях?
Любовь Фридриховна осторожно
кивнула.
– Но мне закрыт доступ в город.
– Вы его получите, – Огненноглазый
снова улыбнулся, демонстрируя острые зубы. – Вы будете нашими ушами
и глазами. Найдите нашу вещь, и вы свободны, дорогуша.
– Хорошо.
У Любви Фридриховны не могло быть
другого ответа. Иначе вскоре нашли бы очередной труп ведьмы.
В далекой от Петербурга и Москвы
Евпатории три женщины сидели на открытой веранде, смотрящей на
беснующееся о скалы море за круглым, накрытым персиковой скатертью
столом. Дул сильный порывистый ветер, обходящий дом стороной,
словно натыкался на невидимый купол.
На столе кругом маленького диаметра
выстроились длинные белые свечи. Внутри круга помещался хрустальный
шар на подставке. Вкруг свечей лежала лаванда. Под всей композицией
прямо на скатерти черной тушью изображался круг, вписанный в
квадрат с древними рунами.
Самая старшая женщина, с волосами
болотного оттенка и появившимися седыми прядями, раскладывала
карты. На лице ведьмы плясали отблески от свечей, орлиный профиль
казался пугающим в эту неспокойную ночь. Другая женщина,
лимонноволосая средних лет, куталась от холода в бордовую шаль,
смотрела в шар и шептала заклинания. Третья – младшая, на вид не
старше двадцати – курила, затягиваясь длинным мундштуком, какие
раньше использовали на Востоке.