Как и ожидалось, вместе с дворцом разрушилась и Обитель
кошмаров. Кьянту проснулся. Вместо визга и бешенства, мы
увидели только отрешенность и пустоту. Толстяк гладил землю
опухшими пальцами и мычал.
— Кажется, у него мозг вытек, — прошептал Нокс, прячась за
меня.
— Что ты делаешь? — негодовал я.
— Не хочу подходить. Вдруг он лопнет. Только представь, сколько
у него там дерь…
Кьянту заорал. Он потянулся к лицу, размазывая слезы и сопли, и
замолк. И вновь все вокруг поменялось. Небо покрылось тучами, земля
иссохла. Вдалеке на высоком холме раскинуло свои ветви дерево. Свет
сияющим копьем разрывал небеса, окутывая своим теплом его листву и
плоды. Персиковые плоды.
— Анна, нужно туда.
Мы быстро добрались до дерева. Огромное и величавое, оно будто
светилось изнутри.
— Это ты, Маррайяш?
Монах кивнул.
Меня не покидало желание застыть изваянием и не спускать глаз с
его ветвей. Запах спелых персиков обволакивал теплой блаженной
негой.
— Гримм? — окликнула меня Анна.
Чертыхнувшись, я подпрыгнул и сорвал один персик. Нельзя
оставаться здесь слишком долго. Чую, если пробуду еще хоть минуту у
дерева, оно захватит меня и не отпустит. И останусь я навечно в
Царстве мертвых. То есть, провалю задание и Маррайяш свалит от
меня. Персик я съесть не решился, кстати.
Осторожно подойдя к Кьянту, я выставил вперед руки. В одной был
персик, в другой его косточка. Жирдяй сразу же потянулся к плоду. Я
ловко отпрыгнул.
— Зачем он тебе? — спросил я.
В глазах у Кьянту блеснул разум.
— Я… голоден.
— И?
— Дай… еду.
— Нет. Если отдам, ты его сразу съешь. Потом проголодаешься, а
еды не будет.
— Я хочу есть.
— Ты хочешь умереть?
Толстяк задумался и выдал:
— Нет. Я хочу есть.
— Ты хочешь поесть в последний раз и умереть?
— Нет.
— Тогда возьми это, — сказал я и протянул ему косточку от
персика.
— Ч-что?
— Посади его в землю и поливай водой. Работай. И тогда вырастет
дерево. А на дереве вырастут еще персики.
Он попытался разгрызть косточку, но остановился.
— Правда? Вырастет?
— Да. Ты уже забыл? В прошлом ведь ты сам все выращивал,
Кьянту.
В глазах у толстяка что-то переменилось. В мимолетном отблеске
света я увидел образы солнца и ясного неба, голубого океана и
улыбки людей. В ушах зазвенело. Под веселый хохот множества детей
все залило ярким светом. Мы вновь очутились на мрачной тропе.