В отличие от первых двух, она при жизни погубила других людей и
заслуживала страданий. Но даже не могла погрузиться дальше, застряв
здесь. Маррайяш хотел, чтобы она тоже ответила за свои злые умыслы.
Мы появлялись в ее сне и каждый раз пленили ее, уверяя, что ее
возлюбленный вернулся к своей жене и нежится в ее объятиях. В конце
концов, стерва приняла свою судьбу. Такое свершение справедливости,
хоть и было жестоким, показалось глотком свежего воздуха после
ужаса Йэше.
Четвертым был старик, чья семья погибла во время эпидемии. Как
на зло, выжил только он. Он взял на воспитание маленького мальчика,
потерявшего семью. А затем и девочку чуть старше. Они были
благодарны старику, холили и лелеяли его. Маррайяш исполнил желание
деда неправильно. Совершенно неправильно. В маленькой ленточке были
написаны слова благодарности за то, что семья вернулась к старику.
И пусть, что не в прежних телах. И пусть не они сами. Старец верил,
что, спасая совершенно чужих детей и даря им свою доброту и заботу,
он доказывает, что выжил не зря. Но дух персикового дерева внушил
деду, что это действительно его дети. Остаток жизни он прожил, не
понимая реальности, а подобранные дети старательно играли свои
рули.
Нокс, мягко говоря, наехал на монаха, обозвав его безмозглым
пнем и… другими нелестными словами. Отчасти, я был с ним согласен.
И только после мы с Пересмешником осознали, что вся эта история —
записанные события в памяти Маррайяша. Блин. И ведь ляпнули, не
подумав. Пристыдили за то, что Маррайяш на самом деле не совершал,
но думал, что совершал.
— Аргх! Как же все сложно… — протянул я.
Со стариком мы быстро справились. Он сразу же поверил на слово и
легко избавился от иллюзий. Оставался пятый дух.
Мы оказались среди бескрайних холмов с изумрудным морем зелени,
по которому порывы ветра гнали ряды манящих волн. Нежная голубизна
далекой выси мягко вела по своим просторам невесомые пушинки
облаков. В свисте ветра и песне сверчков я услышал нечто… знакомое.
Нечто печальное и щемящее.
— Это…
Я, ничего не говоря друзьям, со всех ног побежал куда глаза
глядят. Все это было слишком знакомо. Ветер, трава, небо. Все. Я
упал навзничь. Слабо поднял голову и увидел маленький домик.
Девочка с локонами цвета спелой пшеницы сидела на аккуратной
скамейке и напевала до боли знакомую мелодию.