Зато церковь промелькнула на
фотографии (я совершенно случайно наткнулась на нее) с велосипедных
гонок, устроенных университетом в 1910 году. После чего снова
исчезла из сводок аж до 1923 года. Тогда на территории университета
расчленили пару негров, и репортеры облазили всё, что можно и
нельзя. Так вот, на некоторых фотографиях церковь была, а на
некоторых – нет. И никто не придал этому значения, словно так и
должно быть.
Я гоняла Кларка за новыми и новыми
вырезками. Нашла план университета, на котором церковь была, но на
планах за последующие годы ее снова не было. Во Время Великой
Депрессии Храм Последнего Пристанища появлялся несколько раз. И на
фотографии даже мелькал настоятель храма. Отец Эдуардо. Не узнать
его узкого остроносого лица я просто не могла. Он даже давал
интервью! На целый разворот! Отец Эдуардо всячески распинался о
помощи обездоленным и пострадавшим от Депрессии. Церковь, мол,
всячески способствует, заботится о прихожанах и готова помогать
дальше. И что? Через полгода о церкви и ее настоятеле ни одна
газета не вспоминала.
Мне это очень сильно напомнило
проявление способностей Марго Мейз Миднайт, которое позволяло
казаться невидимой в толпе. Только здесь проявление оказалось
гораздо мощнее, чем у Марго. Оно отключило мозги всему городу, и ни
один человек не попытался сравнить одну газетную вырезку с
другой.
В следующий раз церковь попала в
газеты во время Второй Мировой Войны. Статья сообщала об открытии в
университете курсов по подготовке радистов. Уж не знаю, зачем
газетчикам понадобилась церковь на фотографии, но фотографию они
каким-то чудом получили.
Ни в одной газетной вырезке за
следующие сорок лет ни пустырь, ни Храм Последнего Пристанища ни
разу не упоминались. Зато в восьмидесятые годы в местных газетах
чередой пошли материалы о необходимости застроить пустующий
участок. А если не застроить, так продать. Причем покупателями
выступали очень солидные, очень серьезные и очень мрачные люди,
основой состояний которых являлись бутлегерские конторы двадцатых
годов. В общем, участком и некоторыми прилегающими территориями,
включающими половину университетского кампуса, с какой-то стати
заинтересовалась мафия.
Под колесами неизвестного автомобиля
погиб ректор. Полицейских, особо рьяно защищавших закон и порядок,
расстреливали жены, любовницы, мужья любовниц, любовники жен,
случайные прохожие. Два прокурора написали записки о безответной
любви друг к другу и повесились, а третий во время бритья перерезал
себе горло, переломал всю мебель в квартире, забрызгал всё кровью и
непринужденно умер. Судья, выписавший пару ордеров, полез ночью
чинить крышу в загородном доме, сломал ногу, нанес себе побои
средней тяжести и ордера почему-то отозвал. А сколько свидетелей
погибло от неосторожного обращения с огнестрельным оружием!..