Бобби выхватила карандаш из рюкзака,
раздвоилась, растроилась, расчетверилась…
– Нет, нет, нет, – чуть ли не пропел
Александер. – Так дело не пойдет.
Вокруг каждой из Бобби возникли
клетки с полупрозрачными светящимися прутьями. Они мерцали точно
так, как и стена, ранее защищавшая нас. Пойманные соседки возмущено
кричали, хватались за прутья, пытались раздвинуть их, били по ним,
желая вырваться и оказаться на свободе. Прутья потрескивали, прутья
светились, прутья мерцали – вырваться из клеток ни одной не
удалось. Какофония из криков и воплей продолжалась несколько
мгновений, а потом клетки вспыхнули и объединились.
Осталась одна клетка, в которой
сидела одна единственная Бобби. Без карандашей. Без рюкзака. Он
остался снаружи, и соседка не могла дотянуться до него.
– Вот, – вымолвил Александер и
шагнул вперед, – так гораздо лучше. В десять раз спокойней.
Бобби разразилась возмущенными
воплями, в которых угрозы перемежались с оскорблениями. Блондин их
проигнорировал.
Еще один неспешный картинный шаг и
еще. Красивый голубоглазый блондин шел к нам, и это почему-то
пугало. Очень сильно пугало. Сердце билось как ненормальное, во рту
пересохло. И я не знала, что делать. Произошедшие события
перевернули моё представление о мире. Вампиры. Оборотни.
Размножающиеся соседки по общежитию, способные создавать силовые
поля с помощью сверхтвердых карандашей. Светловолосые красавчики,
обладающие непознанными, нереальными возможностями и желающие
сделать что-то нехорошее. Кстати…
Внезапно я поняла, что мотивы
блондина мне неизвестны. Зачем он пришел сюда? Чего хотел достичь?
Почему напал на Бобби и отца Эдуардо? Вопросов было немало, но
сильней всего меня мучало другое: «А что я, собственно, тут
делаю?»
Кусок льда, по которому всё это
время бил отец Эдуардо, наконец-то растрескался, распался на две
половинки. Священник, почти полностью утративший схожесть с
человеком, бросился вперед. Острые клыки. Скрюченные когтистые
пальцы. Безумный блеск в глазах. Про крест, оставленный посреди
льда, отец Эдуардо совсем позабыл.
Он сделал всего несколько шагов и
замер. Перед священником возникла полупрозрачная женская фигура в
белой ночной рубашке.
– Дорогой, – женщина с длинными
черными волосами удивленно смотрела на отца Эдуардо, – почему ты
здесь? Что с тобой случилось? Как?