Тому, кто, поколотив посуду,
отказывался платить, крепко доставалось от вышибалы. А если кто
выглядел ненадёжным или бухим, напитки им подавали в пластмассовых
или алюминиевых кружках.
Нет, это не фольклор. Это Блок.
По телевизору опять шёл футбол.
Канувшие в Лету — даже если их миновала атомная смерть — гонители
мяча в белых шортах и рубашках с номерами вновь вели свой снаряд к
воротам. Жёлто-зелёные и красно-белые трибуны ревели, комментатор
захлёбывался эмоциями: «Опасный момент, пас… удар поворотом! (да,
именно так Саше слышалось, хоть он знал, что «по воротам»).
Го-о-о-ол!» − кричали призраки.
Ему смотреть на это было скучно, и
он не понимал, в чём тут фишка. Он ел. И пил. Как будто нарочно
хотел опьянеть и лопнуть, но не получалось ни то, ни другое. Пища и
алкоголь друг друга будто нейтрализовали.
В какой-то момент парень
почувствовал, что наполненный желудок давит на не менее полный
мочевой пузырь, отчего последнему некомфортно.
— Щас вернусь, − сказал он и
поднялся из-за стола. — Надо погоны пришить.
— Найди какую-нибудь шмару, она
пришьёт, — крикнул кто-то вслед и заржал. — И недорого возьмёт.
Ха-ха-ха-ха!
На самом деле Молчуну надо было
навестить белую комнату. Хотя ничего белого из сантехники тут не
было несколько десятилетий.
В голове ясно, мозги чисты как
стёклышко. Но ноги подкашивались.
— Смотри, не провались там, Молчун,
— хохотнул Чёрный, осушающий очередную кружку с шапкой пены. — Тут
как-то на Наличной в толчке пол провалился… ик! Там жил
жирдяй-барыга, так он аж три перекрытия пробил вместе с толчком.
Жив остался. Спружинил, ха-ха. Ик!
— Не дождётесь, блин.
И почему они так перемигиваются?
— Иди, Саня, наверх. Тут внизу,
кажись, засорилось, − сказал ему Бык, попавшийся навстречу.
Проверять, так это или нет, Молчун
не стал. На самом деле на первом этаже санузлы были постоянно
заняты, учитывая количество выпивающих мужиков.
Второй этаж был приватной зоной, и
вход туда закрывался на ключ. Поэтому надо было подняться на третий
по пыльной грязноватой лестнице. Этаж этот последние лет пять не
использовался, и всё тут заросло грязью и паутиной.
С трудом он добрался до заветной
двери.
А вот и туалет… Сантехника в ржавых
потёках, половина окна заколочено фанеркой, через него дует с
улицы. Посвежело.
Нет, его не тошнило. Только какое-то
бурление в желудке, кислый привкус во рту и муть в голове.