— Как думаете, пацаны, эта песня до
войнушки придумана? — спросил кто-то из наёмников. — Или сейчас
сварганили?
— Не знаю, — пожал плечами Режиссёр.
— Слишком гладко для новой. Наверное, из кино. Есть один лабух,
Капитаном себя называет, на пристани поёт. Так вот он её тоже
знает.
Младший не стал упоминать, что уже
разговаривал с этим бардом. И песня не им сочинена.
— Ну почему меня никакая сволочь не
кормит за песенки-хуесенки? Я тоже могу трень-бренькать, —
пробурчал Богодул. — А ещё по башке кого-нибудь угандошить гитарой,
воротник из неё сделать. Да ну его к хренам. Мы тут по колено в
крови ходим, ночами в патрули, морозим яйцы, нам горло перерезать
могут, можем заработать радикулит, а они песенки поют.
— Ну, научись.
— А я могу.
Богодул взобрался на стул, как
ребёнок, и начал петь что-то настолько похабное, что у всех завяли
уши. Частушка была про то, как он всех «енотов» вертел на х…
Все ржали одобрительно, только
Режиссёр хмыкнул:
— А чего так грубо? Они же типа
союзники. У нас с ними мир.
— Ага. Мир, дружба, жувачка… —
Богодул поморщился, слезая со стула. — Ты же знаешь, командир, они
только и ждут, чтоб нам пику в бок воткнуть. Перерезал бы их всех
бригадир Кирпич. Вот счастье было бы. Мы б ему золотой памятник
поставили.
— А лучше пусть они друг друга
завалят.
— Однозначно, — поддакнул Чёрный. —
Хороший «енот» — дохлый «енот».
Младший слышал, что раньше «убитыми
енотами» называли иностранные деньги. Но из собравшихся, наверное,
только Режиссёр об этом знал.
Радио приглушили, потому что там
пошла сплошная реклама: услуги мастеров, цены рыночных торговцев, а
потом началась передача, где рассказывалось, как хорошо жителям
живётся. Сан Саныч с радиоузла получал деньгу и паёк от обоих
олигархов не зря, он хорошо умел промывать людям мозги. Говорили,
что по учебникам занимался. Особенно Саныч напирал на то, сколько
опасностей во внешнем мире, как хотят оборвыши убить всех мирных
горожан, и что те живут, как у Христа за пазухой, под опекой двух
самых лучших людей города и под охраной их верных слуг.
Слушать такую чушь наёмники не
хотели, хотя им на самом деле жилось неплохо, лучше, чем всяким
пролам.
В этом гаме Младшему было
некомфортно. И он был огорчён, что снова, как и на пристани, не
удалось записать песню целиком. Почему-то он вбил себе в голову,
что это важно. Что это ответ на вопрос, ключ к двери, которая вела
куда-то... в важное для него место. А он упустил. Была даже мысль
сходить заплатить этому чертовому певцу. Главное, чтоб тот не
заартачился и не заломил монет двадцать. После расходов на эту
глупую вечеринку надо включить режим жёсткой экономии.