— Эй, девка. Когда, блин, мясо
принесёшь?
Наёмники начали стучать по столу.
Оказывается, кто-то раскошелился и дополнительно заказал мясо в
горшочках.
Просили крольчатину, томлёную с
картошкой, но принесли курятину с гречкой (она называлась тут «кура
с гречей»). Мясо грызунов имелось, но других, а его наёмники не
хотели. Сегодня кроличьих тушек в холодильнике не было.
Кроме Прокопы и Заринска, Молчун
редко где встречал большие кроличьи фермы. И только в Питере их
оказалось много. Но он не хотел тратиться на такой деликатес.
Кролятина дороже говядины. Капризные и прожорливые зверьки, упрямее
любого барана, − очень хилые. Они опровергали популярное мнение о
том, что человек слаб, а животным ничего не страшно. Любая инфекция
выкашивала длинноухое стадо под ноль, не говоря уже о ястребах,
лисах и голодных соседях.
— Эй, Чёрный, подай мяса своему
господину, — свистнул Богодул, приподнимаясь на стуле.
— Да пошёл ты, Дядя, — беззлобно
ответил ему сидевший рядом капрал. Это у них было как ритуал.
Вообще-то Чёрный — совсем не чёрный
и даже не кофейный; кожа у него только чуть темнее, чем у
остальных. Но то, что у него кто-то из предков был иностранцем,
причём из далёких краёв — всем известный факт. Говорили, что его
дед и бабка — из братского народа Венесуэлы, переехали сюда
накануне всеобщего карачуна. То ли бежали из родной страны, то ли
учиться собирались здесь в университете, то ли в каком-то
консульстве работать. Теперь уже не выяснишь. А консульство — это
что-то вроде посольства, только меньше. Раньше через них страны
между собой сообщались.
«Интересно, как там сейчас, в этой
ихней Венесуэле?».
Саша даже не представлял, где это,
хотя над картами иногда в детстве подолгу сидел. Наверное, в Африке
или в Америке. Он там вряд ли побывает.
Чёрный смугл, довольно кучеряв, нос
у него чуть приплюснут. Чуркой его никто не называл, в отличие от
среднеазиатских работяг, которые на Острове жили плотной кучкой —
человек триста в одном дворе, похожем на колодец.
— Я сказа-а-ал… мя-я-яса!
— Да отвали ты, — не прогнулся
мулат. — Ещё неизвестно, кто чей господин.
— Чего? Да ваши всегда были
шестёрками у белых людей.
— Каких ещё белых? Ты жёлтый, как
китаец, блин.
Богодул действительно имел цвет лица
нездоровый и желтушный. Что-то у него с печенью. Иногда он
загибался, кривясь от боли. Но старался, чтобы этого никто не
видел. Ведь он, типа, крутой.