Вспоминая период с начала похода
отряда «Йети» и до нынешних времён, Младший думал, что ему десятки
раз несказанно везло. Полагалось быть убитым в первом бою. Или в
последнем. Ещё он мог умереть на допросах. Или повеситься в
одиночной камере, куда его засунули, ещё не зная, что он настоящий
враг и диверсант. Или быть зарезанным сокамерниками в общей.
Которые не идейные враги СЧП, а простые бандиты. Или забитым до
смерти надсмотрщиками-«воспитателями», такими же бандитами. Или
умереть от того, чего Александр обычно избегал, — непосильного
труда.
Или уже после бегства с великой
стройки к югу от Старой Столицы, Калачёвки, — скончаться от ран и
истощения и оставить свои кости в корявом послевоенном лесу.
Но через полгода после первой
попытки он снова попытался зайти на территорию Орды. И только тогда
до него с опозданием дошло, что всё бесполезно. Что Виктор теперь
живёт далеко на юге, в Краснодаре или на Кубани. Там его престол.
Что его охрана работает как часы. Что на людях тот показывается
редко. И ходят слухи, что не всегда в мундире и плаще на трибуне
стоит сам Уполномоченный, а не двойник. И что в одиночку никогда не
сделать того, что не сумел отряд в сотню с лишним человек. А никто
не поможет.
Тогда он плюнул и зарыл топор войны.
Повернул на север, а потом на запад. И вышел к людям уже как
бродяга, а не как мститель. Стал жить-бомжевать и добра наживать,
ха. Постепенно добравшись аж до Подмосковья. Там, где об Орде хоть
и слышали, но ей не подчинялись. А чаще и вовсе не слышали. Там он
начал просто жить.
Хотя, может, какой-то «хитрый план»
и был в его голове, ещё более наивный, чем стратегические
построения Пустырника и братьев Красновых. Типа такого: окрепнуть,
набраться сил и всё равно попытаться навалять ордынцам, убить
Виктора и освободить деда и сестру. Теперь, по прошествии лет, ему
было даже смешно об этом вспоминать.
Потому что время шло, а он так и не
чувствовал себя окрепшим. Наоборот, казался себе измотанным, как
загнанная лошадь. Хотя вроде был теперь не рабом и не пленником. От
жизни собачьей начало портиться здоровье, выпало несколько зубов,
слава богу, что не передних. Несколько раз он сильно простужался,
дважды ломал кости, а уж сколько раз травился — не вспомнить. Жизнь
одиночки была не сахар. Самого сахара он тогда не видел.