Вдалеке уже виднелся забор
кладбища.
Но на пересечении с улицей Беринга
впереди показался пеший патруль «котов» из трёх человек. Младший
помахал и вышел на свет фонаря — это надо было сделать, потому что
иначе могли стрельнуть. Древние фонари стояли больше для красоты,
от силы один из двадцати был исправен. Да ещё на зданиях иногда в
ключевых точках висели светильники и лампы разной мощности.
Его узнали сразу. Старший патруля,
Кирюха Котов, был ему знаком. О том, какая у Кирюхи кличка, с
такой-то фамилией, можно было предположить. Но нет, не Кот. А Хлеб.
Почему, никто уже ту историю не помнит. Хлеб, здоровый мордоворот,
кивнул — мол, иди-иди, Саня, по своим делам, не задерживайся. Двое
его напарников были без автоматов, да и в кобурах могли у них быть
бутерброды или огурцы на закуску.
Бакшиш не потребовали, всё-таки
свой. Подумали, может, к бабе или за водкой, или ещё куда. На Малом
проспекте кое-какие заведения и ночью работали. И соседство
кладбища им совсем не мешало.
Патруль прошёл своей дорогой, а он
своей − дальше по проспекту.
В общем-то, комендантский час
действовал для простых жителей. Гвардейцам делалось послабление.
Но, конечно, не на чужой половине острова. Туда им, наоборот, в
запретное время путь заказан.
Вот и пограничная зона.
Слева — решётчатый забор кладбища,
где всё заросло настолько, что напоминало лес. Слугам магнатов не с
руки наводить там порядок и вырубать растительность, а смотритель
был вечно пьян и ленив. В относительном порядке поддерживался
только маленький уголок. За старыми могилами никто не ухаживал, а
для новых мёртвых жителей острова хватало и клочка в северной
части.
Справа — четырёхэтажное здание
Ратуши, где и до Войны находилась какая-то государственная контора.
Теперь человек десять чиновников при пиджаках и портфелях работали
и жили тут — хотя настолько ни на что не влияли, что всем даже было
плевать, на чьей половине они будут находиться. Вот, живут на
михайловской, пусть и у самой границы. Чистая бутафория. Дармоеды,
и часто к обеду в рабочие дни уже пьяные в доску. Тут в городе
употребляли сильнее, чем во внешнем мире. Потому что за Поребриком
алкоголь найти становилось всё труднее, а мертвецки пьяный легко
мог стать просто мёртвым. Младший вспомнил, как трудно ему было
получить в Ратуше какую-то бумагу раньше, и насколько проще стало,
когда он поступил на службу.