Сами магнаты за руль не садились… Их
возили с эскортами.
А на континенте на машинах могли
ездить только бригадиры и их адъютанты. Да, даже у оборвышей были
тачки. Раздолбанные в хлам, но тачки. Чаще с бронёй, как попало
приклёпанной, иногда с пулемётами на турели.
Хотя говорят, что раньше машина
имелась у каждого мужика, а кто был без машины, считался лузером и
лохом. Но это было давно.
Сейчас большинство населения Острова
ходило пешком. Автобусов не было, а выкрашенные в жёлтое такси,
которых было пять штук, плебеев не возили. Возили они только
плейбоев, которые, урвав где-нибудь лёгкие деньги и надев
единственный хороший костюм, отправлялись с ветерком в казино, одно
из двух на выбор. Им были рады и у Михайлова в «Новом русском», где
на крыше стояло широкоплечее трехметровое чучело в том самом
каноничном пиджаке и с растопыренными пальцами, и у Кауфмана в
игорном доме с диковинным названием «Ланфрен-ланфра», где вместо
братка был мушкетёр в шляпе, а внутри всё было обставлено с шиком,
как в музее. Но, оставив там все свои деньги, они сразу переставали
быть плейбоями... потому что вместе с деньгами исчезал и успех у
разодетых и размалёванных красавиц Острова, специфического типа
женщин, которых не было больше нигде. И они снова становились
плебеями. Да ещё и, проиграв последние штаны, должны магнатам часто
оставались.
Впрочем, в «катализаторы», где
делались ставки на гонки тараканов или бои петухов, или в
«однорукие бандиты» играли и пролы-пролетарии на свою получку. В
этих культурных заведениях до утра не гасли огни.
Младший всего раз был в казино. В
«Новом Русском», хотя у Михайлова он тогда ещё не служил. Он не
верил в удачу, и к рулетке или тем более карточным столам, где
кучковались блатные типы в золотых цепурах, навороченных чёрных
очках, с бритыми головами, в пиджаках или кожанках, даже подходить
боялся. Тогда фортуна ему улыбнулась, хоть и слегка: с помощью
«однорукого» выиграл пригоршню мелких монет, на которые купил в
булочной багет с сыром и булочек с глазурью и корицей, которые
назывались красивым словом «синнабон». И ещё осталось медяков,
чтобы купить у молочника коктейль. После выигрыша он ушёл сразу же,
не желая искушать судьбу.
Анжелу он тогда не знал, поэтому
слопал всё сам, сев на лавку. И даже бросил голубю крошки. Хотя эти
«крысы с крыльями» побаивались людей. Ведь те их ловили и ели.