— Подойди ко мне Анри, — просит Белый Лис.
— Э, нет, дружище, — мотаю я готовой, — так не пойдет. Я
подойду, а у тебя там под одеялом мушкет или кинжал. Нет уж…
— Ты же никогда не был трусом, Шершень, — издевательская ухмылка
на лице старика выглядит, как жуткая маска. — Ладно, ко мне можешь
не подходить. Возьми бумаги вон там, это моя последняя воля, мое
завещание…
По правилам я не могу отказать, но не поспорить я не могу, хотя
направляюсь к бюро, чтобы взглянуть на то, что оставил этот
мошенник.
— Ты, здоровяк, Белый Лис, — недоверчиво, ухмыляюсь я, — ты всех
нас еще переживешь. Но если ты так хочешь, то ладно, как положено
по Кодексу, — говорю я, взглянув на старика и взяв в руки стопку
помятых листков, — я выслушаю…
— Согласно Кодексу Небесных Островов, я, Огюст Листэр де Люмьер,
перед лицом смерти изъявляю свою волю… — тут же произносит этот
хитрец, бросив быстрый взгляд на доктора Трэнтона, мол «даже при
свидетелях изъявляю».
А я автоматически отвечаю, как положено. Да, так принято, а куда
деваться? И обычно завещания содержат довольно мирные требования,
типа «передайте часть состояния тому-то, дом и карету — тому-то,
злющую кусачую собаку — злобной теще и так далее», так что я,
поначалу, даже не взглянув в бумаги, автоматически отвечаю, как
положено.
— По Кодексу Небесных Островов, я, Анри Шершень сэр Генри
Джастин Танер, выполню твою волю, капитан… Что?! — тут же одергиваю
руку, когда мои выпачканные об обломки корабля пальцы оставляют
четкий след в виде подписи на помятом завещании, и с яростью смотрю
на этого прохиндея. — Ты что мне подсунул, старый мошенник?! Это
что такое, тварь ты глубоководная!?
Да, я бегло прочитал содержимое документа и теперь, понимая, что
меня поймали-таки в хитрую ловушку, не могу сдержать ярости.
Скрипящий смех старика оповещает меня о том, что он доволен
своей хитрой уловкой, а меня просто прет от возмущения и я
продолжаю ругать его на чем свет стоит.
— Ты женишься на ней, Шершень, ха-ха-кх-кх… — игнорирует он мою
брань, смеется и кашляет одновременно. — Только тебе я могу
доверить свою дочь…
— Да ты совсем с катушек съехал! Доверить мне?! Ты в голову
ранен или как?! — подхожу ближе и трясу перед носом этого мошенника
тем, что называется «его последняя воля».
— Ты — единственный благородный и достойный человек, которого я
встречал за свою жизнь…