— Так выйди замуж! — вдруг раздался из толпы
насмешливый мужской голос, и несколько человек поддержали его
согласным гулом. Я, сжав кулак за спиной, медленно
выдохнула.
— Если не будет другого варианта — выйду, — я
вздернула голову вверх, ища взглядом говорившего, — только прежде
чем делать это и отдавать наш народ в служение богу Дракону, может
быть, мне стоит чуть-чуть побороться за свою свободу? Или ты,
крикнувший мне из толпы, уже готов предать Светозарную и радостно
спрятаться под чешуйчатую лапку, м-м-м? Выйди сюда, вперед, покажи
свое лицо, смельчак! — Я чувствовала, как гнев распаляет меня,
ощущала жар в груди и видела, что мои слова находили цель. Вперед
никто не вышел, и я кивнула. — Ничего, я буду смелой. За тебя,
крикун. И за вас всех, народ Андарии, но прежде чем лечь на
жертвенный алтарь, я хочу спросить ту, которой мы молились со
времен Божественной войны, помнит ли она о нас. Это ли ее замысел и
ее план?
Народ молчал, молчала и я, чувствуя капельку
пота, предательски ползущую по затылку на шею.
И вдруг как гром среди ясного неба прозвучал
тонкий женский голос, который я сегодня уже слышала:
— Славься, Эвелин, принцесса Андарии! —
Конопатое лицо и непокорные русые завитушки. Я улыбнулась ей,
чувствуя уже не жар, а тепло, разливающееся по телу.
— Славься! СЛАВЬСЯ! — грянул нестройный хор,
сливаясь в единый общий рев. Толпа рванула вперед, и я, даже не
успев испугаться, только вцепилась в сумку крепче, чувствуя, как
меня усаживают на плечо и несут дальше по центральной
улице.
Меня передавали с плеча на плечо, наверное, с
десяток раз. Я пожимала сотни рук, тянущихся ко мне со всех сторон,
и мне казалось, что весь мир стал огромным ликующим людским морем.
И вот меня, встрепанную, ошалевшую от эмоций, — своих и чужих —
поставили на ноги прямо перед первой ступенькой белокаменного
храма, на крыльце которого ожидали служители в золотых
одеждах.
— Принцесса Эвелин. — Высокий худой мужчина в
расшитом жемчугом одеянии выступил вперед, спускаясь мне навстречу.
Он сурово оглядел ликующую за моей спиной толпу и снова перевел
взгляд на меня. — Кажется, вы хотели придти сюда своими ногами, а
не на чьей-то спине.
— Я люблю свой народ, а они любят меня, —
ответила я громко, глядя прямо на служителя храма в его бесцветные,
чуть навыкате глаза, которые смотрели на меня с досадой.