будто бы оглохла, по шее потекло что-то
теплое. Однако, понимая, что сейчас не время проверять, смогла ли
эта тварь сделать с моими ушами то, что не смог ни один новомодный
русский рэпер, я, чувствуя, как плащ на руке щедро напитывается
водой, пристально смотрела на покрытое белыми волдырями существо,
которое сипело и хрипело, разнося скудное убранство молельного
зала. Лавки превращались в щепки, золотые кандила летели на пол, рассыпая свечи; в
припадке боли и ярости тварь не пожалела даже фреску — в одно
мгновение оттолкнувшись задними лапами от пола и пробежав по стене,
она оставила поперек мифологического сюжета о снисхождении
Светозарной к людям пять глубоких царапин, вспахавших изображение,
как плуг свежую землю, и снова уставилась на меня. Я пошатнулась, с
трудом выдерживая ее ненавидящий, давящий взгляд. Грудь сжало,
легкие, выплюнув воздух, заставили меня сделать судорожный вздох и
отступить назад. Пробирающая до сердца прохлада божественной статуи
коснулась моей спины.
— Запустила ты свой храм, Светозарная. Хреновая из
тебя хозяйка. Вон какие мыши отожрались, с жеребенка размером… — Я
не услышала свой собственный голос, скорее почувствовала его
вибрации; слова, окончившиеся нервным смешком, взбесили моего
противника. Жабомордый сгруппировался и прыгнул, распластавшись в
воздухе по длинной, практически красивой… и смертельной для меня
параболе. Я видела, знала, чувствовала, что не увернусь от этого
прыжка. Так что я теряю?
— Во имя твое своею рукой я в жертву тебе отдаю!.. —
Сминающий тело удар, хруст костей, боль, пронзающая всю меня от
кончиков пальцев, сжимающих вошедший в грудь монстра клинок, до
бедер, которые задними лапами полосовала бьющаяся в агонии
тварь.
Я, пытаясь закрыться левой рукой, обмотанной плащом,
из последних сил дернула головой в сторону, пропуская мимо удар
когтистой лапы, и он пришелся по статуе за моей спиной.
И вспыхнул свет. И в нем я увидела, как монстр,
разевая пасть, растворяется, истлевает, осыпаясь пеплом в последних
конвульсивных позывах. Меч выпал из моей руки в воду, и я сползла
по статуе вслед за ним, ощущая ужасную усталость и холод, ползущий
от ног к животу.
— Кому ты принесла жертву, дитя? — Я слышала женский
голос, но губы меня уже не слушались.
Я умираю, эгоистичная ты дрянь, неужели это так
сложно понять?