Строго говоря, с той минуты, как машина встала, обесточенная
наглухо, и Леха устроился без штанов на башне, персонально ему
больше ничего не грозило. Разве что он задремлет, упадет и свернет
непутевую шею. Скоро придут люди и скажут: хенде хох. Убивать не
станут, африканцы для этого слишком хозяйственные ребята, у них
любой ржавый гвоздь идет в дело, а тут целый эксперт по маркетингу.
Но впереди ждут допросы, унизительное существование в плену, не
менее унизительная торговля — русский парень средней вшивости, одна
штука, недорого! — и возвращение домой с таким стыдом, что хоть
вешайся. Это когда тебя поздравляют, хлопают по плечу, улыбаются,
зовут героем... и все знают, кто ты. Человек, потерявший боевую
машину, пусть даже и прототип, ограниченно годный. Человек, из
которого вытрясли информацию — и плевать, что не знал ничего особо
секретного. Человек, поднявший лапки кверху. С этим тебе жить до
конца своих дней.
Ты — тот, кто поднял руки.
Леха представил, какое это будет позорище, и наконец-то
заплакал.
А когда слезы высохли — не пойми откуда пришла неведомая раньше
спокойная решимость.
Техника без электричества мертва, но должен быть способ ее
реанимировать. В машине полный бак топлива, восемь зенитных ракет и
процентов семьдесят боекомплекта для пушек. И что, со всем этим
богатством, которого вон там, за рекой, хватит на военный
переворот, — сдаться каким-то гопникам? Да лучше сдохнуть.
Пять минут назад, увидав черного парня с ружьем, Леха бросился
бы ему на шею. Теперь — нет. Теперь черным парням стоило бы
поостеречься. Ракеты у нас — ничего особенного, зато пушечки хоть и
старенькие, но все еще непревзойденные в своем классе. Два зенитных
двуствольных автомата это прелесть что такое, можно танк
остановить. И не какой-нибудь задрипанный африканский, которому
полвека от роду, — здесь любят винтажную технику, она дешевая и
запчастей полно, — а вполне современный аппарат, грозу поля боя.
Конечно, с любым танком шутки плохи, его надо опередить или
перехитрить. Но уж если ты успел первым и дал секундный залп, тогда
от танка за эту секунду просто все отваливается, включая гусеницы.
Кто не видел — не поверит, но я-то знаю! А какой чудесный
металлолом делают наши тридцатимиллиметровки из БМП... Сначала
взлетает облако пыли, а потом что-то очень грустное лежит и не
жужжит. Боевой бронескафандр с экзоскелетом, попав в стену огня,
должен, по идее, вовсе исчезнуть, его натурально порвет в клочья и
сдует, ничего не останется. Впрочем, на это великолепие Леха не
хотел бы смотреть даже через очки, где картинку рисует боевая
информационная система, и кругом одни мишени, просто символы,
ничего живого. «Бронескаф» слишком явно содержит в себе человека.
Пока еще у Лехи был шанс обманывать себя — думать, что машина
дралась только с техникой, и если кого там зацепило, так не нарочно
ведь.