– Я часто хожу к Аэлун и преклоняюсь
перед её силой и воинственностью! – глядя прямо в глаза Коуршану,
произнесла Руми. – Я брала её серебряный меч и тренировалась с ним!
И у меня давно есть свой!
Служители замерли в немом ужасе, не
зная, что делать. Кимера, опустив голову, отошла от воспитанницы.
Руми же не сомневалась, что признание во всеуслышание вынудит
Коуршана прогнать её. В этот миг ей стала безразлична её участь.
Пусть она умрет, когда силы её пробудятся, но не останется здесь –
брошенная и ненавидимая.
Они стояли друг напротив друга –
пылкая наивная юность против мрачной зрелости, полной тягот и
лишений. Горячий гнев против холодной ненависти. Никто не смел
касаться напряжения, что царило между Руми и Коуршаном. Годы
скрываемой боли наконец хлынули мутным потоком, не оставляя места
пониманию и привязанности.
– Все прочь, – сказал, наконец,
Коуршан. – Ты тоже, – обратившись лично к Кимере.
Желающих перечить не нашлось. Зал
опустел. Коуршан словно сам устал от чувств, тяготивших его душу
столь долго. Чтобы оставить их позади, сказал:
– Меч у тебя заберут. Ты же остаешься
в храме до дня пробуждения своей силы, а после исцеления иди, куда
хочешь. Ты ведешь себя недостойно ни служителей храма, ни своей
семьи, ни нашего народа. Твои родители всё отдали, чтобы спасти
тебя, и их стараниями Орхидея зацвела.
Руми не поверила. Столько лет
ожидания, домыслов и пересудов, и вот она расцвела, таинственная
Орхидея, шанс на продолжение жизни. «Я отдал его ей… и вынужден
вновь отдать», – эти слова ядом разливались в сердце Руми, не давая
смирить гнев. Она быстро покинула зал. «Неблагодарная
богохульница», – услышала вслед. Священники расплавят её меч –
доказательство того, что Руми что-то из себя представляет. Этого
нельзя допустить. Руми бежала всё быстрее, пока не оказалась перед
заветными дверьми. В комнате уже поджидала мать Кимера.
– Уходите, матушка! Я хочу побыть
одна!
– Хватит всем меня гнать отовсюду, –
сурово ответила Кимера, – Руми, я хочу помочь. И тебе, и
Коуршану.
– Мне нельзя помочь. Я проклята.
Пройдя через невыносимую боль, я останусь изгоем. Много раз я
слышала, что среди фениксов мне не будет места. Так дайте мне уйти
сейчас! Я заберу свой меч и пойду жить к драконам! А если и не к
ним… Просто оставьте мне меч и дайте уйти.