Неожиданно она споткнулась и едва не
полетела кубарем вниз, схватившись в последний момент за гибкую
лиану. Кое-как найдя опору, Руми посмотрела на правую ладонь.
Красная полоса рассекала её надвое, и новое прикосновение причиняло
жгучую боль. Ссадины, царапины, кровоподтеки – вечные спутники
Руми. Как бы Коуршан не злился, жизненную энергию не сдержать.
Больнее всего обжигаться. Живущие на Земле уязвимы для огня, но не
фениксы, и никогда сородичам не понять мучений Руми. Сейчас она не
куталась в балахон и не боялась, что все в свете дня увидят её
израненное тело. Душа требовала свободы и от этих оков.
Руми снился жуткий сон, тягучий, как
смола. Сонм тысяч голосов гулом прорывался сквозь толщу стен. Храм
окутала удушающая тьма. Мертвыми лежали фениксы. Сотни веков они
ещё прожили бы, но зло вторглось в их судьбы. Нет больше Золотой
Орхидеи. Нет больше ничего, кроме ветра.
Боль разбудила Руми. Голова гудела,
перед глазами плясали тёмные пятна. Внутренности словно отбили и
перемолотили. С трудом приподнявшись, Руми посмотрела на руки,
покрытые ранами и синяками. Тоже и с ногами. Грудь и живот кто-то
перебинтовал. Руми попыталась встать, но застонала и отбросила эту
затею, лишь прикрыла искалеченное тело одеялом. Надеялась согреть.
Грязная изодранная одежда лежала в углу, поверх неё – сливовые
ножны от сгинувшего драконьего меча.
Кровать стояла в комнате, заваленной
пестрым барахлом. Приглядевшись, Руми заметила среди тьмы вещей
Ханума. Вид у него был изнеможенный, явно он не спал всю ночь.
– Хорошо, что ты пришла в себя. Ух, и
набегался же я с тобой, – сказал он и спешно вышел.
Сознание Руми понемногу прояснялось.
К своему ужасу, она поняла, что ночной кошмар случился наяву, но
чудом она осталась жива. Мертвы Коуршан, Кимера и остальные. Мрак
ночи поглотил их навеки, замкнув их уста и закрыв глаза.
Сегодня Руми полагалось возносить
молитвы и проводить обряды в залах Великих Духов. Главный священник
наблюдал бы за ней и ворчал. Она, по его мнению, всё делала
неправильно. Непутевая. Потом мать Кимера утешила бы, сказав, что
жизнь в храме не так плоха и вокруг много удивительных вещей.
Может, матушка убедила бы Коуршана показать воспитаннице цветущую
Орхидею, прикоснуться к тайне её появления. Может, сердце
священника освободилось бы от ледяной брони, и вышло поговорить по
душам…