Когда Ханум вернулся, Руми тихонько
выла, повернувшись к стене. Купец промыл и перевязал её раны, а
синяки и ссадины обработал пахучей мазью, от которой у Руми
заслезились глаза, дал лекарства и воду. Боль начала отступать.
Руми почти не слышала, как вошли
тигры. Игнэ положил тяжелую голову ей на колени, а рядом и Витэ
нашла местечко. Руми вздрогнула и, превозмогая боль, дотянулась до
большой белой переносицы, которую погладила. Тигрица довольно
прищурилась, и Руми улыбнулась, как улыбалась в прошлом. Вся
нынешняя жизнь окрасилась в цвета страха и отчаяния.
Наконец, немного оклемавшись, Руми
спросила:
– Где я?
– В долине. Этот дом я снял, чтобы не
возиться с тобой на улице, – ответил Ханум. – Это, кстати, вышло
мне в весьма приличную сумму.
Вдруг лицо купца исказилось. Его
правая рука оказалась в пасти тигра, который был не прочь её
хорошенько пожевать.
– Ладно, я понял, отпусти, – сказал
Ханум, и Игнэ послушно отпустил руку. – Руми, тебе надо поесть. Я
принесу.
Она не возражала. Тигры умиротворенно
урчали. За окном сияло солнце, благоухал османтус, порхали бабочки
и гудели шмели. Словно вчера ничего не случилось, и всё было
страшным сном. Полусидя Руми смотрела в окно, на мир, которого
могла лишиться по воле злой судьбы, что свела её с невиданным
чудовищем. Мысли смазывались, порой Руми забывалась, уносясь
сознанием в эфемерные дали. К еде она не притронулась, поэтому
Ханум, разочарованно ворча, съел всё сам. Тигры были рядом, иногда
напоминали о себе, тыча в ладони большими мокрыми носами. Руми
улыбалась им, настолько милым.
Вечером купец всё же заставил поесть
кашу с фруктами, выпить травяного чаю, после помог сменить повязки
и уложил спать. Тигры охраняли от зримых и незримых кошмаров.
На следующее утро Руми чувствовала
себя значительно лучше. Она поблагодарила Ханума за заботу и
пообещала, когда сможет, щедро вознаградить его и тигров, а после
засобиралась в путь.
– Очень интересно, куда ты пойдешь? У
тебя ни одежды приличной, ни денег, – с усмешкой произнёс
Ханум.
Пересилив себя, Руми ответила:
– В храм.
– Что ты там будешь делать? – не
унимался купец.
– Я должна… проститься, – сказала
она, чувствуя, как остывает кровь при мысли о страшной гибели всех,
кого Руми знала.
– Что ж, думаю, их тела уже привели в
порядок, потому сходи. Игнэ, проводи её, а если нужно – отвези на
себе. И поменьше говорите с местными. Благо, остальные караванщики
ушли прошлой ночью. Глядишь, слухи расползутся не так быстро.