– Если желаешь мне добра, то должен
улететь. Вернись в Западную резиденцию, ожидай распоряжений
императора. И женись на Сапфире. Вместе приедете на мою
свадьбу.
– Ну… я тебе не верю… ты хочешь
остаться один вот с этими? – Пи-Но ткнул пальцем в сторону
удаляющегося рака. – Кто знает, сколько здесь ещё таких тварей. И
этот перводемон… А я могу тебя защитить.
– Тварей тут много, – вздохнул князь.
– Тьма манит их, и теперь только такие существа могут заселить
Мелех. Мне это на руку.
– Но…
– Не перечь мне. Я знаю, что делаю, –
холодно отсёк Дер-Су его возражения.
– Позволь задержаться хотя бы до
утра. Как только уверюсь, что тебе ничего не угрожает, сразу улечу,
– клялся Пи-Но.
На том спор прекратился. Драконы
принялись за скромную трапезу, которая после долгой дороги была
подобна пище царей. Дер-Су ел мало, выбирая худшие куски, в то
время как младший брат жевал громко и с удовольствием, не забывая
болтать с набитым ртом. Двух столь непохожих друг на друга братьев
во всей империи не найти. Быть может, подумал князь, Неру
действительно разделил между ними то, что причиталось одному? Но
сразу отбросил эту мысль. Пи-Но ненавидит, когда его считают
остатком от Дер-Су, пусть и получившим лучшее. Как отчаянно бежит
от всех порядков и устоев, чтобы ощутить себя не частью, а
целым.
– Дери, где фамильный меч? – вдруг
спросил он, заканчивая разбираться с вяленым мясом. – Я уже на
встрече с госпожой Драголин заметил, что его нет.
Ни одна мышца на лице Дер-Су не
дрогнула, хотя он испытал сердечную боль. Лишнее напоминание о том,
зачем он здесь. Но не ответить не мог, иначе Пи-Но докучал бы до
рассвета.
– Я его проиграл в поединке, –
стараясь не смотреть на брата, сказал князь.
Тяжёлый кашель, казалось, сотрясал
горы. Пи-Но подавился куском, и, весь красный ,неистово колотил
себя по груди. Выплюнув мясо, дракон выхватил у Дер-Су мех с водой
и стал жадно пить, проливая за ворот. Наконец, хрипло произнес:
– Как проиграл?! Ты же отменный
фехтовальщик!
– Нашелся тот, кто на миг оказался
лучше меня.
Пи-Но неприкрыто злобно посмотрел на
брата налитыми кровью глазами. Его уже отчасти седые пряди прилипли
к мокрому лбу.
– Ты меня раздражаешь своими
недомолвками и тайнами! Действительно, как я мог думать, что
заслуживаю твоей искренности! – крикнул он срывающимся голосом.