У двери из белого дуба Дознаватель
остановился. За ней – зал Силинджиума, Великого Духа Времени.
Фениксы не особо его почитали и откровенно не любили его супругу
Ларию Санар – серокожую богиню смерти. Исключительная власть Духа
Времени над миром несомненна, но путь к Орхидее лежал через этот
зал не из-за близости Силинджиума к Творцу, а из-за желания
Коуршана оградить от взглядов чудесные цветы. У него получалось:
сам Дознаватель чувствовал себя неуютно, открывая тяжелую
дверь.
Внезапно раздался разрывающий душу
крик, а следом и топот множества ног. Советник кинулся назад.
Понял: с женой случилась беда. Два служителя придерживали её под
локти. Лицо исказила боль. На юбке быстро разрасталось кровавое
пятно. В ужасе советник подхватил жену на руки, и, ни секунды не
думая, бросился туда, откуда только что вернулся.
В зале Силинджиума Коуршан столкнулся
с перепуганным советником, позади которого тлели останки дубовой
двери, снесенной огненным вихрем. Белый мрамор вокруг покрылся
сажей.
– Коуршан, помоги! – прохрипел
советник.
Слезы катились из его глаз. Коуршан
ошарашенно смотрел на Дознавателя, его жену, а потом на разрушения.
Ничего не говоря, повёл супругов на луг. Никто из служителей не
смел пройти следом; все остались на пороге зала Силинджиума, решая,
заниматься ли своими делами или дождаться вестей.
Ужасная боль раздирала женщину
изнутри. Коуршан постелил на траву свой расписной халат и уложил
супругу Дознавателя. Затем опустил руку на её живот и сказал:
– Всё очень плохо. Ребенок внутри неё
погибает.
Пронзительней, чем прежде, закричала
женщина и заплакала громче. Сердце советника упало, он произнёс
лишь:
– Коуршан, помоги…
– Я попытаюсь. Адзуна… научил меня. Я
могу ускорить роды. Возможно, ребенка удастся спасти.
Дознаватель вздрогнул, услышав
запретное имя, а жена из последних сил выдавила из себя:
– Делай, что нужно…
– Тогда ты должна мне помочь.
Успокойся и глубоко дыши.
Коуршан водил руками по её животу,
вглядываясь внутрь тела, а женщина дышала, как он говорил,
превозмогая боль. Советник наблюдал за ними, не зная, что делать.
Коуршан велел ему принести воду, полотенца и ножницы. Дознаватель
бросился выполнять, а когда вернулся, всё уже закончилось.
Коуршан держал на руках маленькое
бурое тельце. Новорожденная девочка не кричала, лишь слабо
кряхтела. Священник взял у дрожащего советника ножницы, перерезал и
пережал пуповину. Женщина тяжело дышала, глядя на свою крошку. Кожа
малышки – один чудовищный ожог. Коуршан никогда такого не видел и
был уверен, что не видел никто. Невозможно, чтобы феникс горел в
огне. Хуже того, помочь нечем. Знаний и сил Коуршана хватало
только, чтобы едва удерживать в тельце угасающую жизнь.