— Мне нечем платить охране, — пискнул я. Мой
голос звучал фальцетом. Я покраснел и откашлялся,
умудрившись откинуться при этом почти на спину, что только
усилило мое подавляемое положение.
— Это ничего, — махнул рукой Лорен на мгновение
выпустив из нее костыль. — Это временные трудности,
которые разрешатся в то время, когда вы вступите
в права наследия. Официальный траур длится девять месяцев,
и пять из них уже прошли. Через четыре месяца
вы должны находиться в столице герцогства Сомерсет Лиадре
и принимать присягу своих вассалов. И мы, как ваши
дружинники будем кровно заинтересованы в том, чтобы
вы дошли до цели целым и невредимым, — Лорен
слегка наклонился надо мной. Я попытался унять колотящееся
со страшной силой сердце. Ничего себе, а это вообще
нормально, чтобы самые «верные и преданные слуги» заставляли
будущего господина принять у них присягу? А ничего, что
этот самый господин боится своего Первого дружинника
до обморока и не факт, что с остальными
случится чудо и он станет посматривать на них
с высока?
— Что тебя от меня нужно?! — немного истерично
крикнул я.
— Я уже сказал. Я хочу стать Первым дружинником
герцогства. Разве я не достоин этого?
— Я не... я, в общем... Ну конечно
достоин, — выпалил я, немного приходя в себя
от шока и того морального давления, которое на меня
оказали. К такому развитию событий, я был, мягко говоря,
не готов. В принципе, если здраво оценить свои силы
и не очень хорошую форму Лорена, то я бы,
наверное, смог бы оказать сопротивление и выйти
из этой ситуации победителем, во всяком случае,
не сломленным. Хотя, вспоминая те ужасы, что рассказывал
парень Магистра Дарена о том, что случилось на той
злополучной полянке, то тут могли быть варианты. Поговорить
он просто хотел. Ну-ну. Все-таки руководящая должность,
какой бы она не была, оставляет свой отпечаток.
— Ну и отлично, — Лорен бросил костыли
на пол и с трудом опустился на колени.
— Я Лорен Рейс, своей жизнью и душой отдаю
в служение как Первый дружинник герцогу Кеннету Сомерсету саму
свою сущность. И буду верным и преданным слугой ему
и его потомкам, пока мои кости не истлеют в могиле.
И пусть Верун — львиноголовый будет свидетелем моей
клятвы и покарает меня так жестоко, как только вздумает, если
я ее нарушу. — И этот псих вытащил кинжал,
я даже не буду спрашивать у него, где он его
прятал, рассек ладонь, и, схватив мою руку, приложил окровавленную
конечность к моей ладони. Мой огонь словно ждал этого,
он рванул в сторону ладони Лорена. Послышалось шипение
и запах горелой плоти. Меня замутило, но в этот
момент Лорен отпустил мою руку и с довольной улыбкой
смотрел, как на его ладони прижженная рана начинает исчезать,
как будто ее не было. Я же тупо смотрел на свою
руку, которая была чистой. Моя магия словно впитала кровь, которой
Лорен меня извазюкал.