Наконец аба
Альтас отпустил юного асайя. Глаза его приобрели привычный бурый
цвет, и он воззрел на Гиб Аянфаля с довольно жёсткой
строгостью.
– Очнулся! – в голосе абы слышалось
облегчение, и вместе с тем зарождающееся недовольство. Это
предвещало мало хорошего, только вот Гиб Аянфаль никак не мог
понять, что же такого он сделал, что могло не понравиться абе
Альтасу. Он сел на ложе, вопросительно глядя на него.
В голове
висела неприятная тишина. Он осознавал, что находится в зале
мастера своей обители... Но как он попал сюда? Последним, что он
помнил, было путешествие в соседнем городе, беседа с мастером
Яспой, после которой он собирался вернуться. Он направился к
станции трансферов и... Больше он ничего не помнил.
– Выпей это, – аба вывел его из
задумчивости, сунув ему в руки небольшую чашу, наполненную жидкой
оранжевой пасокой, – Тебе нужно подкрепиться. Асайи много
сил теряют после такого. А потом ты мне всё расскажешь!
Гиб Аянфаль
немного помедлил, так как не чувствовал особого голода. Ни один
асай не станет есть, не имея в том потребности. Насыщение сверх
меры считалось делом недостойным. Однако под строгим взглядом абы
Альтаса пришлось до дна осушить чашу. Ему действительно стало
лучше, пыль заструилась по телу в обычном темпе, а слабость
отступила. Он отставил чашу в сторону и спросил:
– Что
я должен тебе рассказать?
– Всё, – ответил аба
Альтас, – начиная с начала! С того, что ты натворил в
Лэрвинде, например.
– Я
ничего не творил, – нерешительно ответил Гиб
Аянфаль, – Мы с мастером Яспой побеседовали, я
рассказывал ему о нашем последнем труде, как ты и хотел. Правда
потом в его обители было местное торжество и танец, в которых я
остался поучаствовать. А потом я поехал домой... И всё.
– Всё,
говоришь? – с сомнением спросил аба и строго
произнёс: – я нашёл тебя на пустоши рядом с линией
трансферов в ужасном состоянии! Голос Ганагура частенько упрекает
меня за чувство стыда. Но в этот раз мне есть, что возразить ему!
Мне стыдно за тебя, что ты лежал там как какой-нибудь искажённый!
Хорошо, что я оказался быстрее, чем белые сёстры. Моё чутьё никогда
меня не подводит. А они ведь уже искали! Уже знали, что ты творишь
такое! Как я вижу, ты принял золотистую
амброзию. Я даже ума не приложу, что могло
побудить тебя такое сделать! Где ты её вообще взял?