Гиб Аянфаль
только потрясённо качал головой, не в силах поверить таким словам.
Если бы он не понимал всей их серьёзности, то подумал бы, что аба
зачем-то разыгрывает его.
– Я
ничего такого не делал, – твёрдо ответил он.
– С
твоей стороны бессмысленно отпираться. Я только что вытащил тебя из
глубочайшего забвения! – непреклонно возразил аба Альтас, – И
причиной тому была именно она, – аба присел рядом и заговорил тем
голосом, каким всегда читал наставления, – Янфо, мы обсуждали это с
тобой, когда тебе было ещё оборота три. Золотистая амброзия –
сильнодействующая пыль. Её принимают только страдающие болезнями
недужные асайи, получая из рук белых сестёр. Любому асайю хватит
ответственности, чтобы воздерживаться от пустого баловства. Даже
детям это понятно, и я не могу взять в толк, как ты мог… Как это
всё вообще могло случиться?!
Речь абы
слово за словом вгоняла Гиб Аянфаля во всё больший ступор, и он
только качал головой, ничего не отвечая. Амброзиями называли пищу
глубинных асайев, живущих в недрах. От пасоки она отличалась тем,
что помимо питательного вещества содержала ещё и активную пыль.
Белые сёстры приносили амброзии из нижних обителей и держали их у
себя, используя сугубо в целительных целях. Гиб Аянфаль прекрасно
всё это знал и никогда не желал притрагиваться к амброзиям. Как
только аба может обвинять его в этом!
Аба Альтас,
наконец, замолчал и заглянул ему в глаза.
– Что
последнее помнишь? – строго спросил он.
– Я
уже говорил. Лэрвинд, танец. Но я не делал того, в чём ты меня
обвиняешь!
Аба
поднялся на ноги.
– Прекрасно! Я опоздал с
исцелением! – проговорил он, разводя
руками, – что ж, очевидно, пыль амброзии, которую я
извлёк, всё же успела повредить твою память и потому беседовать с
тобой бесполезно. Однако я надеюсь, что в скором времени сознание у
тебя прояснится. Вот тогда и поговорим!
После этих
слов он удалился, унося пустую чашу из-под пасоки. Гиб Аянфаль
растерянно посмотрел ему вслед, а потом пригасил глаза и погрузился
в собственное внутреннее поле. Ничто больше не напоминало о
недавней дурноте, кроме оборванных воспоминаний. Прежде ему никогда
не доводилось чувствовать себя настолько плохо.
Гиб Аянфаль
поднялся с ложа и прошёлся по зале. Она представляла собой
просторную комнату под куполом обители, сплетённым из мощных
каменных стеблей, излучающих мягкий сине-зелёный свет. Из вещей в
ней были только пиалы для пасоки и информационные карты, сложенные
в пустотах промеж стеблей. Такое малое количество личных вещей было
обычным делом для асайев Онсарры, давно отказавшихся от многих
ценностей материальной культуры.