Гиб Аянфаль снова оглянулся,
поражённый тем, что из уст неизвестного прозвучало скрытое имя
друга, которого он почему-то называл на «она».
Искажённый смотрел прямо ему в
глаза. Взгляд его был безумным, но пронзающим насквозь чуть ли не
до нутра. С мгновение этот асай сохранял видимую серьёзность, а
затем поднял брови и, вытянув губы, заговорил с той снисходительной
мягкостью, с какой белые воспитательницы обычно обращались к совсем
маленьким детям.
– Младенец! Несмышлёныш! Милейшее
дитя! Хицаби держит тебя как раз за той рукой, в которой у неё
смерть!
– Не слушай, – негромко сказал Хиба,
увлекая его за собой, – это недужный Бамму. Он был прежде белой
матерью, даже матроной. Но не так давно исказился и теперь такой,
каким ты его видишь.
– Эй! Эй! – возмутился асай,
расслышав эти слова, – что ты там сказала про меня? Бывших матерей
не бывает! Я та, кто я есть и кем я всегда буду. Так же, как и ты,
Хицаби! Забирайся сюда и оставайся со мной! Можно даже вместе с
несмышлёнышем. Ты ведь не боишься нарушать закон? Я тоже не боюсь!
Поэтому и знаю больше остальных! А они все меня страшатся…
Асай бросил на пришедших
торжествующий взгляд, широко улыбаясь напряжённой улыбкой,
совершенно не сочетавшейся с исполненными горделивого величия
взглядом, после чего скрылся в каверне. Хиба тем временем крепче
сжал плечо Гиб Аянфаля и, никак не предупредив его, метнулся сквозь
пространство.
Они оказались в дальнем коридоре,
который уходил в глубину поля аккурат к ходу за вторые врата.
Позади них простиралась центральная площадь, посреди которой мирно
журчал фонтан амброзии, которую пили исправляемые асайи. Он
представлял собой целый каскад чаш до самого потолка, через края
которых переливалась прозрачная жидкость. Достигая нижней чаши, она
заполняла её ровной перламутровой гладью. Вокруг источника волны
сгущались, однообразно жужжа, и Гиб Аянфаль против воли ощутил
лёгкую заторможенность. Хиба предусмотрительно дёрнул его за руку,
приводя в чувство.
«Давай наверх», – коротко велел он,
– «там есть удобное место».
Хиба начал ловко взбираться по
отвесной скале. Гиб Аянфаль послушно последовал за ним, чувствуя,
что после недавнего столкновения эта затея нравится ему всё меньше
и меньше. Однако он старательно отбрасывал эти настроения, не желая
так малодушничать перед другом.