В любом обществе, в каждом магазинчике или лавочке, в нашем
швейно-приходском кружке или же в мужских клубах, где речь лилась
неторопливо под виски многолетней выдержки и дым крепких сигар,
везде говорили о герцоге. Везде!
И в то же время все чаще, чаще и чаще звучало: «А не ошиблась ли
мисс Хемптон?».
И прошло не так много времени, чтобы виртуозно подталкиваемое
Уэстенское общество, пришло к выводу: «Элизабет Хемптон оговорила
лорда Аверана».
В тот момент, как я первый раз услышала подобное предположение,
я расстроилась.
На второй — разозлилась.
К третьему — пришла в бешенство, возненавидев герцога всем своим
сердцем.
О, я даже представить себе не могла, что способна на подобную
ненависть, но я искренне, всей душой ненавидела Аверана! Я
ненавидела его столь неистово, что засыпала думая о нем, и
просыпалась с теми же мыслями. И ненависть лишь росла, с каждым
очередным сообщением о том, какой же это потрясающий
джентльмен.
Утешала меня лишь одна мысль — мерзавец не сможет играть роль
все время, рано или поздно он должен оступиться, и вот тогда… уж
тогда… тогда точно…
Но в герцоге видимо умер великий лицедей, а потому он не
допускал ни ошибок, ни промахов.
Мы все так же неоднократно «совершенно случайно» сталкивались в
домах уважаемых патронесс города. Я старательно, но в рамках
приличий и допустимого, игнорировала присутствие Аверана, это
давалось мне нелегко, он вел себя совершенно безукоризненно, словно
в общем и целом не имел ко мне никаких претензий, симпатий,
антипатий… в общем и целом ничего. Но неизменно оказывался рядом
или же напротив меня.
Это привело к тому, что в начале лета, в июне, месяце в который
я с нетерпением ожидала возвращения Густава, по городу поползли
слухи…
Как не тривиально, но я узнала об этом последней.
Дело было третьего июня, к нам как раз прибыла Полин с мужем и
малышом, в честь приезда нашей старшей сестры Нарин и Тунниа
отложили послеобеденные посиделки с подругами и остались дома, я
игралась с маленьким Уиллом и обсуждала с Полин мою предстоящую
свадьбу, когда разгневанная маменька ворвалась в дом, и даже не
поздоровавшись с гостями, набросилась на меня с криком:
— Как ты могла?!
— Не знаю, — ответила я, шокированная ее поведением.
— Ты! — меж тем, разъяренно развязывая ленты чепца, кричала
маменька: — Ты ведешь себя недостойно! Ты позоришь семью! Я… я…
когда приедет отец, он несомненно возьмется за розги!
Распутница!