Блаженны чистые сердцем - страница 3

Лева с первым дачным поездом поехал из Пушкино в Москву, привез няню Грушу с плохими новостями. Во всем виновато мое легкомыслие: я оставила, уезжая, в ящике стола пару заграничных журналов. Катя обещала зайти за ними на следующий день, но папа опередил ее. Он осмотрел в тот же вечер мой стол и хотел бросить нелегальщину в камин, но сначала не удержался ее прочесть. А через пару часов явились за мной опоздавшие «гости» и застукали его с «Революционной Россией» в руках. И вот он отправился вместо меня в «Дом предварительного заключения». Я хотела немедленно сесть в поезд и вернуться домой, но Груша привезла письма от мамы и товарищей, и все категорически требовали, чтобы я подождала хоть до первого допроса. Мама просила уехать из Пушкина. Верст за 10 было другое наше именье – Пестово, там в большом саду стоял «Дикий дом». Он числился на плохом счету у местного населения, и никто там постоянно не жил. Через полчаса я шагала по Пестовской дороге, захватив узелок с хлебом, картошкой и парой книг.

Совет оказался правильным: в ближайшие дни меня искали на нашей даче и в доме Левиных родителей. В «Диком доме» я прожила недели три. А отца выпустили после первого допроса, и он вскоре приехал знакомиться с первым внуком. Никогда не видела его таким веселым. 30 лет частная практика не давала ему вздохнуть, а в «предварилке» огромная библиотека на всех языках, прогулка два раза в день, недурные обеды из столовой окружного суда и ни одного пациента. Он поправился и отдохнул.

Осенью Лидя и Лева наняли большую квартиру рядом с Арбатом. У няни Груши и Дани была своя большая комната, заполненная Даниным приданым: – кроваткой, коляской, пеленальным столиком, весами, зеркальным шкафом с платьицами из кружев и лент. Остальные комнаты обставили очень пристойно, имелся огромный дубовый буфет с серебром и фарфором. Когда спешно нужны были деньги, я носила серебро в ломбард «на вооружение народа». Едой заведовали комитетчики, дружинники и прочие бродячие товарищи, привыкшие изредка есть. Кормить их и раскладывать спать – было моей обязанностью, и было много партийных дел, носивших меня с утра до вечера по городу.

Когда я замечала по свету, что приближается вечер, я бросала все дела и бежала в распоряжение Груши помогать купать Даньку и стерилизовать молоко. София Осиповна сшила нам кисейные гамаки на вздержке, одевавшиеся на края ванны, и Данька лежал на них в воде важно «как генерал», по определению няни.