– А это моя липа, – подсела Тася с кульком семечек. – В честь меня сажали.
– Ты же зимой родилась…
– Ну, весной посадили… А вот это – детей (так называли двойняшек), и растут дружно.
Рита, пытаясь расположиться поудобнее, вдруг сбила щиколотку о пень.
– А это в честь Петьки сажали, моего двоюродного брата, потом стало криво расти, чуть крышу не поломало – спилили… Петька сейчас в Бутырке. А изнасиловал кого-то по пьяной лавочке… Выпустить через год должны… Я к нему приезжала – а он уже никакой: взгляд пустой, ничего не надо…
Липа была сильная и крепкая. Рита когда-то пыталась посадить своё дерево, но ни одно почему-то не приживалось. Земля тут – «оглоблю посади – телега вырастет», как говорят местные.
Почти весь день Рита слушала музыку в какой-то сараюшке у двух Тасиных знакомцев, пока те отправились гулять. Тут была музыка давнего детства и юности – «Modern Talking», «Boney M» – то, от чего когда-то сходили с ума… После позднего обеда Рита вдруг заснула, потом попробовала читать «Обрыв», а в темноте Тася вытащила её гулять.
– Что это? Кто поёт?
– Лягушки… В мае всегда так – брачный сезон… Вон по дороге прыгают…
– Никогда не слышала майских лягушек… А соловьи?
– Соловьи – в старом саду. Хочешь, сходим?
– Устала. И холодает…
– Говорила – кофту надень…
Беспросветная тьма – жирная, как сама земля, которую, как говорят, немцы в войну мечтали себе вывезти…
Сквозь сон Рита слышала какой-то шум, бормотанье, наутро выяснилось – баба Рая молитвами мать отчитывала, порчу снимала.
На завтрак были блины – толстенные, в палец, которые тут резали на части и посыпали сахаром – всё другое, невиданное… Дома никогда не пекли таких…
– Посылали церковь сносить – никто не пошёл. Приехал один – а его потом молнией убило…
– А у нас, – вмешалась Тася, – церковь стояла заброшенная, мы туда маленькие – как в туалет… С тех пор я в любую церковь могу зайти, а в эту – будто не пускает что-то… Одну девчонку нашу отпевали – так взрослые зашли, а мы все в дверях столпились…
– Вот я и говорю – сходить надо и причаститься, а ещё – венчаться в этой церкви… Владимир, князь, всё не хотел креститься…
– Владимир Креститель? Красное Солнышко?
– Нет, нет, киевский князь. У него бабка была, в крещении Елена, которая ездила…
– …в Константинополь, к византийскому императору…