– Твое дело? – Люфир был по-прежнему
мрачен. Перемена в матери только вызвала в лучнике настороженность.
– А что, если я откажусь последовать за тобой?
В облике женщины больше не осталось
презрения и ненависти, только грусть и жалость, так злящие
Люфира.
– Я не могу заставить тебя
довериться мне, – она улыбнулась. – Но когда Орден падет, я
позабочусь о том, чтобы с поганого языка Сапфировой Маски больше не
слетело ни одного лживого слова, отравляющего умы магов. Ты увидишь
его истинный облик и поймешь, что я была права. Тогда мы опять
сможем поговорить.
– Орден падет? Ты сидишь скованная,
без возможности использовать свои силы. Все твои люди мертвы.
– Я справилась с Колодцами,
справлюсь и с этим недоразумением, – женщина посмотрела на свои
кандалы. – А люди… В Огнедоле полно тех, кто не поддерживает Орден.
Среди них много способных магов, и не меньше тех, кого несложно
обучить. Я не оставлю все так, как есть. Люфир, пожалуйста, не
отворачивайся от меня. Помоги мне освободиться, и я клянусь, Орден
и его глава ответят за все свои преступления против магов.
– Ты ведь не отступишься? – тихо
спросил Люфир. В душе женщины зажегся огонек веры: она услышала в
голосе сына смирение, означавшее, что он уже принял решение,
давшееся ему с немалым трудом.
– Я обещаю тебе, что никогда не
предам своих идеалов.
Костер хрустел хворостом, наполняя
маленький пятачок на окраине леса домашним теплом. Перед глазами
Люфира стоял расстелившийся до неба Восточный океан и теплый песок,
по которому он бежал навстречу причалившей к берегу матери. Женщина
смеялась, подхватывала сына на руки и кружила, целуя лоб и щеки.
Она дарила ему завитки раковин и цветные камушки, раздобытые на дне
океана. Ее волосы щекотали мальчику нос. Он просил спеть ему и
испечь пирог из привезенных с запада яблок. Пришедший из далекого
детства запах соленого ветра, уснувшего в волосах матери, обещал
превратить в реальность овеянные снами детские мечты Люфира.
Тонкие пальцы медленно выудили
стрелу из колчана. Поднявшись на ноги, лучник снял со спины лук.
Точеное древко коснулось рукояти, а тетива беззвучно задрожала от
напряжения.
– Я не могу позволить тебе даже
помышлять причинить вред Командору. Лучше бы ты отступилась, –
блики пламени скользили по полированному наконечнику стрелы,
направленному в грудь сидящей у костра ошеломленной женщины.