В один момент птица исчезла,
осыпавшись на пол водопадом искр.
– Восхитительно, – только и смогла
пробормотать я.
– Да, в чем, в чем, а в зрелищности
магию огня не превзойти. Мне кажется, или ты устала? Поступим так:
попробуем обнаружить предел твоей энергии и закончим на сегодня.
Просто выпускай все, что у тебя осталось, и не пытайся
контролировать.
– Я же все здесь сожгу, – идея отца
не внушала мне доверия.
– Что, например? Камень? Еще больше
камня? А занавески можно и новые повесить. Не думай, делай.
Вздохнув, я закрыла глаза и
расправила плечи, позволяя энергии огня свободно изливаться из
тела. Я чувствовала, как и без того горячий воздух раскаляется еще
больше, а волосы колышутся от неравномерно распределяющегося
пламени. В какой-то момент жар внутри стал единым с жаром вокруг,
стирая последнюю ощутимую границу и нараспашку открывая двери
рвущейся наружу энергии. Все тело гудело и покалывало, требуя дать
ему передышку, но отец хотел, чтобы я стояла до конца, пока не
натолкнусь на стену предела собственных возможностей.
Я не хотела открывать глаза, но веки
дрогнули и приподнялись, погрузили сознание в бурлящий океан огня,
горячие воды которого заполнили весь этаж доверху. Огненные
водопады вырывались из башни через окна и проливались в
океан.
Я увидела отца. Пространство между
нами наполнило пламя, но сквозь его потоки отчетливо была видна
сапфировая маска. Я смотрела на нее, и огонь вокруг менялся, и
ревел, он становился тоньше и ближе, как в тот день, когда пал
дворец Берилона. Маска исчезла, и на меня взглянули полные лазури
глаза Кристара. Его черты, какими я их увидела впервые и запомнила,
захлебнулись в пожирающем все пламени.
Отшатнувшись, я закрыла лицо руками,
сжимаясь всем телом и рефлекторно вбирая часть выпущенной и не
сгоревшей энергии назад. Башня загудела от серии мелких взрывов. Из
поглотившего все безумия меня вырвала рука отца, крепко сжавшая
плечо. Он стоял рядом и сапфировая маска, как и всегда, скрывала
лицо.
– С тобой все в порядке? – тихо
спросил он.
– Нет, совсем нет, – ответила я,
опустив взгляд на обгоревшие ладони.
* * *
С наступлением темноты на третьем
этаже в десятках очагов каминного зала загоралось пламя, которое не
угасало до рассвета. Огонь по собственной воле зарождался из
продолговатых камней, разложенных в каминных ложах, и так же
исчезал в них, когда приходило время. С первых дней пребывания в
Храме Проклятого я поняла, что башня живет своей жизнью, не обращая
внимания на ее обитателей.