– Я говорю подними и дай мне в руки! – повторил Нестор строже.
Сейчас, стоя с лампой и живо представляя ту сцену, он до боли прикусил нижнюю губу: «Анархист, едреный хвост! Князь Кропоткин, если б увидел, умер бы со стыда. Нашел перед кем показывать характер, дурак!» Но сердце подсказывало, что верно поступил: на знакомство и сватовство нет времени, и нрав у него не тот.
Поскольку девушка не повиновалась, Нестор расстегнул кобуру. И тогда произошло то, чего ждало сердце. Учительница вдруг смело взглянула на Батьку, не выдержала его взор, опустила ресницы и, тем не менее, сказала с вызовом:
– Культурный чоловик так бы нэ зробыв. А я вас… нэ боюсь, – и она опять, явно через силу, посмотрела на него такими ясно-карими очами, что Нестор в смятении выскочил из библиотеки. Петр молча бежал за ним.
«Хам, хам!» – говорил себе Махно, и «летучая мышь» подрагивала в его руке. Сердце же радовалось. Такую писаную гордячку он искал всю жизнь и, похоже, нашел.
«Ишь ты, учительница! Галина Кузьменко. Видали мы и более гонористых лошадок. Объездим. Подумаешь, недотрога!»
Он присел к столу и записал в дневнике: «Вчера встретил Галину». Захотелось прибавить: «Свое счастье». Но кто знает, в чьи руки попадет завтра эта тетрадь из имения помещика Ленца, и где оно – верное счастье? Потому написал Нестор другое: «Новогупаловка. Поездок. Мы только учимся воевать».
После удачной атаки на австрийские эшелоны, после порогов, редкого отдыха в Васильевке повстанцы выпили рома, расслабились. А тут донесли: бегает подозрительный поездок. Может, тормознем? Батько подозвал младшего Каретника, что командовал разведчиками из старых солдат-пограничников.
– Осилишь, Пантюша? – спросил.
– Запросто.
– Ну, давайте.
Сомнение все-таки брало, и Махно послал в обход поездка пехотинцев. Не успели они выйти к линии, как послышались выстрелы. Это Пантелей с хлопцами выскочил наперерез поездку. Тот притормозил, вроде для остановки, а на самом деле для точности прицелов. Пятеро повстанцев сразу упали замертво, другие корчились от ран, командиру раздробило руку. Поездок укатил. Вот так. А ведь были заряды. Ну вздыбь колею, отрежь ему отступление. Эх, тетери защипанные.
– Больше никогда перед боем не пьем! Как запорожские казаки, – сказал Махно членам штаба. – Кто нарушит – шкуру спущу! И с себя тоже.