Он почесал затылок, записал дальше в дневнике: «Сельцо Алеево. Митинг. Директория». Там всю ночь оперировали раненых. Глядя на их страдания, Нестор каялся, нервничал. Руку Пантелею не отрезали, спасли. А утром собрали митинг. Махно говорил о «рабском положении крестьян под гнетом гетмана». Из толпы вышел дядя в сером пальто и перчатках, явно не землероб, и спросил:
– Вы що, нэ чулы? В Кыеви ж пэрэворот!
Нестор был удивлен. Не известием (что ему Киев?), а тем, что какой-то болван смеет перебивать его, да еще и принародно уличает в незнании.
– Гэтьман Скоропадський лопнув, як мыльный пузырь! – продолжал незнакомец с воодушевлением. – Организувалась Дырэктория…
– Что за хмырь? – шепнул Махно Василевскому.
Григорий узнал, доложил тоже тихо:
– Местный учитель.
А тот повернулся к сходу и говорил уже с восторгом:
– Цэ наша власть. Вынныченко социалист. Вин вэрнэ рэспублику. Вам дадуть всю зэмлю! – учитель вдруг поинтересовался: – А як вы, Батько, ставытэсь до всего цього?
Нестор растерялся. За последнее время привык, что его слушают без возражений и коварных реплик, которые были просто опасны, и воспринимал это как доказательство своего ораторского искусства. Потому и любил выступать. Взять хотя бы сегодня. Не спал, изнервничался, сельцо махонькое. Зачем этот митинг? Щусь посоветовал: «Брось, Батько. Лучше подави подушку пару часов. Ты же в Васильевке чесал? Чесал. В Новогупаловке тоже…» – «Что чесал?» – возмутился Махно. Учуяв запах жареного, Федор прикусил язык.
Кроме того, Нестор очень хотел, чтобы люди знали цели их борьбы. Что те листовки, которые они рассылали? Вот если бы газету иметь! Но ее нет. Значит, горячее слово подавай. А его-то в запасе и не оказалось.
– Украинским труженикам… гм, гм… мало чего… везла история, – начал Махно, заикаясь и слыша, что несет чепуху. Такое с ним случилось впервые. Он жарко витийствовал на многолюдных митингах в семнадцатом году в Александровске, Екатеринославе, Таганроге, Астрахани, побивал эсеров, большевиков. А сейчас позорно закашлялся и попросил кружку воды. Пока бегали за ней, он попытался нащупать слабинку в сообщении о Директории. – Кто там еще, кроме Винниченко?
– Петлюра, – простодушно ответил учитель.
Нестор загорелся:
– А не та ли это Петлюра, что шла впереди немцев сюда, прокладывая им путь к грабежу наших земляков?