– Это я, – позвал. Она тут же вышла. В белом платье, как игрушка.
– Сколько их у тебя? – спросил Махно, не слезая с лошади. – Быстро переоденься, возьми теплые вещи. Есть?
– Найду.
– Бросай всё, и поехали!
– Зачем?
– Австрийцы напали. Едем в лес. А там видно будет.
Девушка лишь начала привыкать, что все ее капризы выполняют, мечтала о любви, нежности, и вдруг такой тон. Она вздрогнула, повела плечиками. Нестор это заметил.
– Живо! – приказал. – Если хочешь быть со мной. Нет времени!
Тина повиновалась. Он усадил ее на первую попавшуюся подводу, предупредил бойцов:
– Кто тронет – голова с плеч. Это моя жена, – и ускакал вперед. Улицы были запружены крестьянами. В темноте они тоже шли к лесу, вскрикивали женщины, плакали дети. Махно слышал:
– Не покидайте нас! Эх вы – защитнички! Что удираете? – и ему было не по себе. В этих возгласах оживала древняя мольба славянок перед нашествием орды. Потому тут долго никто и не селился, кроме хитромудрых хозяев-зимовников. Веками кочевали скифы и сарматы, гунны, печенеги, половцы, и бежали женщины с детьми, умоляли защитить…
На скаку Махно увидел, как на опушке или рядом что-то загорелось. Слышна была частая пальба.
– Что там? – спросил он возвращавшихся.
– Засада! Не пройдешь!
– Дальше есть еще одни ворота в лес.
Он тоже повернул туда, дождался бойцов из отряда Щуся, разделил их.
– Будете бить вдоль ворот, чтобы упредить вражеский огонь, – приказал. – А вы – по тому берегу Волчьей.
Повстанцы дружно стреляли. Путь был свободен.
– Федор, пропускай в первую очередь обоз! – крикнул Махно Щусю, и словно в ответ раздался встречный залп. За этими воротами в лесу тоже была засада. Нестор оглянулся. Вот это да! Никого вокруг. Все, как зайцы, удрали, бросили одного, и пули свищут. Не долго думая, он тоже кинулся назад, к ближайшей хате. Положение казалось хуже некуда: окружены со всех сторон, люди в панике, и скоро рассвет!
От волнения Махно побежал по двору в кусты, снял штаны и чуть не свалился в глубокий овраг, что явно тянулся к лесу. Оправившись, Нестор закричал:
– Как мокрые куры… вашу мать! Самые смелые – ко мне! Роздайбида, выкатывай тачанку и через полчаса лупи вокруг ворот, пока там не стихнет. Понял? А вы – за мной!
Он прыгнул в овраг, поскользнулся и в клубах пыли еле удержался на ногах. За ним, ругаясь, посыпались остальные. Перебежками они достигли леса, углубились в него и, стреляя на ходу, кинулись к воротам. Из села доносился яростный стук «максима», и на головы наступающих падали ветки, срезанные пулями.