От головного вагона к посланцам направился офицер. Александр Калашников спрыгнул с коня. «Напрасно! – Нестор недовольно пристукнул себя по колену. – Заколят и глазом не моргнут». Лютый и Задов-Зиньковский, однако, не спешились. Внимание Махно отвлек разведчик, что вернулся.
– Мы ошиблись, Батько. Там не один – два эшелона! Еще с той стороны стоит, незаметный.
– Тетери неощипанные! Нужно же глядеть в оба. Но теперь уже поздно. Значит, два возьмем. А не выедет, передай Пантелею, что я с него и с тебя шкуру спущу!
Разведчик мигом скрылся.
Между тем австрийский офицер высокомерно спрашивал:
– Что вас требуется?
Он был белолицый, в чине капитана. Голубая шинель сидела на нем щеголевато.
– Мы вас не тронем, – сказал Калашников. Дипломат он был неважный. – Нейтралитет. Ясно?
– Затшем тогда… это? – офицер повел рукой, указывая на тачанки, подводы, что со всех сторон окружали эшелон. Капитан видел перед собой каких-то грязных, измученных крестьян, превратившихся в наглых бандитов. Даже эти переговоры казались ему нелепыми. Достаточно пугнуть – и они разбегутся.
– Отдайте нам по-хорошему паф-паф, – строже продолжал Александр, а Зиньковский для наглядности показал свой карабин. – Оставьте себе десять. Понял? Остальное нам. И патроны тоже.
– Да, да, – легко согласился австриец. – Момэнт!
Он зашагал к классному вагону, что находился у паровоза, вспрыгнул на подножку и скрылся. Посланцы возвратились к Махно.
– Они согласны, – доложил Калашников. В это время из штабного вагона выскочил, похоже, тот самый капитан в голубой шинели и побежал вдоль эшелона, что-то выкрикивая.
– Будут драться, – предположил Зиньковский.
Нестор угрюмо поглядел на него.
– Не веришь офицеру? – спросил, чтобы испытать.
– А я никому не доверяю, – отвечал Лев. – Тем более офицеру. Он как дуб: крепкий, но кормит одних свиней.
«Занозистый. Нужно будет его приблизить», – решил Махно. Из вагонов посыпались солдаты в синих тусклых шинелях, начали сгружать ящики, еще что-то.
– Приняли условия! – обрадовался Петр Лютый, подмигивая Левке. Но австрийцы попадали, а из открытых дверей вагонов застучали выстрелы.
– Не двигаться! – приказал Батько. – Бей отсюда!
Паровоз зашипел и, тяжело отдуваясь, толкнул вагоны. Они покатились в сторону Александровска. Раз за разом где-то там грохнули взрывы. Это Чубенко подорвал пути. Эшелоны остановились, постояли и попытались взять теперь на Новогупаловку. Но оттуда уже летели им навстречу два локомотива. Видя такое, австрийцы без паники выпрыгивали из вагонов, залегали у полотна и стреляли. Повстанцы не рисковали, а, находясь в отдалении, наблюдали, как паровозы врезались в составы, и страшный грохот потряс окрестности. Последние вагоны сорвались с рельсов и перевернулись. «А-а-а!» – доносились крики покалеченных. Только теперь повстанцы устремились к железной дороге.