– Предлагаю отправиться в Васильевку, – сказал Махно членам штаба.
Они ломали головы: куда теперь? Сидели в просторной хате, в Новогупаловке, пили розовый австрийский ром, ужинали. Хозяин, лысоватый, помалкивающий дядя, был доволен. Гости завалили кладовку разной снедью из эшелонов и еще пару новых сапог вручили. Эх и хром! Блестит что зеркало. Обрадовавшись, хозяин даже плюнул на голенище и попытался продуть кожу изнутри. Ни одного пузырька. Во тачают, гады. За сто лет по грязи не износишь!
– Это какая Васильевка? Та, что ближе к Мелитополю? – попросил уточнить Александр Калашников. После того как он смело съездил на переговоры, где могли кок нуть ни за понюшку табаку, Махно пригласил его на заседание штаба, правда, пока не ясно, на каких правах.
– Туда ж сто верст! – удивился Иван Вакула. Он, здоровяк, опрокидывал уже третий стакан и не хмелел.
– Та цэ ж рядом, хлопци, – не выдержал и вмешался хозяин.
– Учти, батя. Никому ни слова, – предупредил Махно. – Сын твой с нами.
– Ни, ни, Боже упаси!
– Так вот. Эта Васильевка на отлете, малоизвестная. Тишь да благодать. Хоть поспим сутки, – объяснял Нестор. – А кроме того, там пулеметы припасены.
– Откуда? – усомнился Марченко.
– Всё будете знать – быстро полысеете, – съехидничал Махно, глядя на хозяина. – Выступаем через два часа.
– Ничь же, хлопци, – забеспокоился тот. – Жинка высоки подушкы настэлыла, пэрыну прыготовыла. Можэ, шо нэ так?
После выпивки всех клонило в сон.
– Давай, правда, останемся, Батько, – попросил и Петр Лютый. Он уже клевал носом.
– Кровавую Темировку забыл? Желаешь повторить? – прикрикнул Махно. – Австрияк бежит домой, словно пес побитый. Железная дорога ему сейчас, что мать родная. А мы тут костью в горле торчим. Вот-вот нагрянут.
Когда отряд уже построился для выступления, на околице послышались выстрелы.
– Лютый, ану слетай, чтоб дремоту прогнать, – велел Нестор, направляясь в голову колонны. – Уходим! Уходим! – командовал.
В темноте они отправились на запад, к Днепру, подальше от железной дороги Москва – Симферополь.
– Там нагрянули. Целый эшелон! Стрелочник видел, – возбужденно докладывал Петр.
– Ты же дрыхнуть собрался, дубовая башка, – упрекнул его Махно. – Сейчас бы мотался по двору в подштанниках. Вирши бы потерял.
Дальше ехали тихо, даже слышен был волчий вой. Степь опускалась, поднималась. На взлобках дул северок, и многие поопускали уши шапок. Небо вызвездило на ясную погоду.