О, сломан кубок золотой! душа ушла навек!
Скорби о той, чей дух святой – среди
Стигийских рек.
Гюи де Вир! Где весь твой мир? Склони свой
темный взор:
Там гроб стоит, в гробу лежит твоя любовь,
Линор!
Пусть горький голос панихид для всех звучит
бедой,
Пусть слышим мы, как нам псалмы поют
в тоске святой,
О той, что дважды умерла, скончавшись
молодой.
«Лжецы! Вы были перед ней – двуликий
хор теней.
И над больной ваш дух ночной шепнул:
Умри скорей!
Так как же может гимн скорбеть и стройно
петь о той,
Кто вашим глазом был убит и вашей клеветой,
О той, что дважды умерла, невинно-молодой?»
Peccavimus; но не тревожь напева похорон,
Чтоб дух отшедший той мольбой с землей
был примирен.
Она невестою была, и Радость в ней жила,
Надев несвадебный убор, твоя Линор ушла.
И ты безумствуешь в тоске, твой дух скорбит
о ней,
И свет волос ее горит, как бы огонь лучей,
Сияет жизнь ее волос, но не ее очей.
«Подите прочь! В моей душе ни тьмы,
ни скорби нет.
Не панихиду я пою, а песню лучших лет!
Пусть не звучит протяжный звон угрюмых
похорон,
Чтоб не был светлый дух ее тем сумраком
смущен.
От вражьих полчищ гордый дух, уйдя
к друзьям, исчез,
Из бездны темных Адских зол в высокий мир
Чудес,
Где золотой горит престол Властителя Небес».