Медведь не ответил. Через несколько столов от них проигравший в
кости громко выругался, ударил по столу и выбежал из корчмы,
заставляя своих «друзей» бежать следом.
— Довольно о мече, — Сарвилл отодвинул пустую кружку от
себя.
— В таком случае предлагаю пойти спать, — чародейка поднялась
из-за стола.
— Мы больше ничего не будем… — Сарвилл не успел закончить фразу
— Иллайа прошла мимо них, а на стол кинула небольшой клочок
бумаги.
Чародейка развернула лист и негромко зачитала:
— Уезжайте из деревни.
— Очень странно, — странник вопросительно огляделся. В корчме до
сих пор было многолюдно. — Что бы она ни имела в виду, лучше
послушаться совета и не привлекать внимания. К тому же мы все равно
собирались уходить.
Медведь еще раз огляделся, чародейка взяла плащ и они,
благодарно кивнув корчмарю, покинули заведение. Следом за путниками
поплелась еще пара пьяниц. В «Диком отшельнике» стало много
свободных столов. Бард играл всю ночь.
«Что ж. Странник расстался с „Холодной Местью“ по
собственной глупости и не без влияния своего же юношеского
озорства, хотя в его возрасте поддаваться таким импульсам не
пристало ни одному сверстнику медведя. Почти ни одному, за
исключением одной всем известной личности. Кто знает, как
разворачивались бы дальнейшие события останься меч при нем на все
время приключений и оберегай он его каждую секунду будущих
сражений. Но история уже написана и сейчас я могу только сделать
вывод и постараться уберечь от подобной глупости некоторых будущих
странствующих воинов. Почему некоторых? Потому что все с подряд
никогда и никого не будут слушать беспрекословно, предпочитая
учиться на собственных ошибках и набивая больные шишки на
собственном черепе. Зато с гордо поднятой головой. Что же касается
этого конкретного случая… Довольствуясь бы тем, что имел, странник
мог бы уже на этом этапе переписать историю и избежать множества
лишений, которые в последствии для него было так невыносимо
переносить. Но я уже забегаю вперед. А пока мозаика не сложена, я
не должен сообщать никаких не подкрепленных доказательствами
фактов, которые впоследствии могли бы оказаться самой обычной
выдумкой и бесстыдной ложью…»
Заметки чужеземца, найденные в сгоревшей корчме, убереженные
лишь волей Богов и стеклянной оболочкой в виде бутылки из-под
крепкого касандрийского пива.