После утренних событий ноги сами несли вперед. Грязь подсохла, и
идти стало несравненно приятней, чем раньше. В мешке обнаружилась
уже не очень свежая лепешка и фляга с водой, но и это лучше, чем
ничего.
Более насущным вопросом сейчас стало найти место, где можно хоть
немного ополоснуть одежду – Дик сильно подозревал, что в таком виде
его могут отправить в темницу до выяснения обстоятельств просто
из-за внешнего вида. Тем более что часть балахона, к которой он
прижимал раненую руку, была теперь вымазана еще и кровью. А в
темнице вдобавок и неудобная правда может открыться, чего очень бы
не хотелось. Дик понятия не имел, как устроена местная
пенитенциарная система, но в способностях местных дознавателей
почему-то не сомневался – вряд ли здесь додумались принять
Конвенцию против пыток. Пока что, однако, ничего даже отдаленно
напоминающего водоем впереди не было, а о горячей ванне с пеной и
джакузи и говорить не стоило. По обе стороны дороги по-прежнему
стоял лес, солнце висело над горизонтом, а неведомые птички
издевательски беззаботно щебетали где-то в прохладном переплетении
ветвей.
По пути не попадалось ни одной живой души, но сейчас Дик был
этому даже рад. Две подряд встречи с местными обитателями серьезно
пошатнули его уверенность в адекватности этого «чудесного мира», и
наткнуться еще на одни неприятности ему не улыбалось. Требовалось
срочно поправить душевное здоровье, переварить случившееся, и
прогулка в одиночестве для этого вполне подходила. Не так здорово,
как бутылочка пивка вечерком – но хотя бы как нельзя лучше из того,
что имелось в наличии.
Проблемы подстерегли неожиданно. Неизвестно, каких
магически-поварских талантов ожидал от него Аурус, но лепешки
закончились еще после полудня, а воды оставалось на донышке. С
магией по-прежнему получалось чуть меньше, чем никак – вместо еды
получилось изобразить из воздуха только пару камней. Вполне
настоящих (это удалось проверить опытным путем, когда один из них
свалился на ногу и больно ударил) – и в другое время такой успех
его немало порадовал бы – но, к сожалению, несъедобных.
К прочим бедам добавилось то, что ресурс организма как
выяснилось, недолговечен. Через пару часов пути ноги стали больше
заплетаться, нежели идти. Небольшой привал вернул бодрость духа, но
ненадолго, и, когда к вечеру Дик, шатаясь и дыша, как загнанная
лошадь, вывалился из леса на небольшой луг, на дальнем краю
которого стоял домик с раскиданными по двору постройками, ощущал он
себя примерно так же, как выглядел – грязный, измотанный и отчаянно
нуждающийся в отдыхе (как после пробежки до алкомаркета в десять
вечера, хотя сегодняшний маршрут и был не в пример длиннее).