Из двух тысяч сорока двух ракет в
зоне ближнего перехвату смогло выжить всего восемьсот одиннадцать.
Из почти семи сотен носителей РЭБ осталось всего девятнадцать, в то
время как остальные пожертвовали собой, отвлекая на себя огонь.
Семьсот девяносто две лазерные
боеголовки взорвались практически одновременно, выпустив всю свою
разрушительную энергию в космос. Каждая ракета несла на себе
рентгеновский лазер работающий с системой ядерной накачки. Обычные
ракеты как правило несли боеголовку с тремя фокусирующими линзами,
в то время как более тяжёлые ракеты дредноутов имели по пять линз.
Более трёх тысяч пучков рентгеновского излучения обрушились на
энергетические щиты кораблей, безжалостно разрывая их в клочья и
поражая композитную броню.
Обладая куда большим количеством
пусковых, Филип Штудгард поступил так же, как и его оппонент,
нацелив огонь на двенадцать дредноутов и сопровождающие их линкоры.
Тем не менее часть ракет всё же не смогла поразить свои цели из-за
резкой смены курса и постоянной работы корабельных излучателей
помех. Вместо крупных кораблей, они обрушили свою огненную ярость
на более лёгкие суда. С десяток эсминцев, лёгких и тяжёлых
крейсеров просто испарились или разлетелись обломками, когда попали
под такой плотный огонь. Но урон нанесённый им не шёл ни в какое
сравнение с тем, что произошло с дредноутами и линкорами.
Из двенадцати космических
левиафанов, пять бесследно исчезли во вспышках термоядерного
пламени. Оставшиеся семь хоть и смогли пережить огненную бурю,
получили огромный урон. У двух из семи были повреждены двигатели и
системы управления. Потеряв возможность поддерживать ускорение, они
вывалились из общего строя, оставляя за собой хвосты из обломков.
Замерзающий в космосе кислород, который они оставляли в
пространстве за собой, был подобен кровавому следу раненного
животного.
Линкорам тоже досталось. Из
восемнадцати линкоров было уничтожено семь, в то время как
остальные сохранили относительную боеспособность.
Адмирал Филип Штудгард стоял в
центре флагманского мостика сцепив руки за спиной и наслаждался
водоворотом контролируемого хаоса вокруг себя. Постоянные
донесения, приказы о корректировках огня, новые данные
целеуказания. Всё это слилось для него в одну прекрасную мелодию.
Словно он был дирижёром величайшего оркестра в мире.