Не понравилась мне открывшаяся правда. За второй штурм Плевны я
действительно получил саблю с клюквой на эфесе и сильную контузию.
Долго валяться в госпитале не пришлось – раны в бинтах, вернулся
слух, связно стал говорить – встал в строй и дальше в мясорубку.
Прохор всегда был рядом! В каждом бою. На привалах и в окопах. Из
гарнизона в гарнизон. В бричке напротив сидел и разговаривал со
мной! Курил мои папироски! Десять лет на службе верным вестовым.
Увольнялись из армии вместе. Рыдали над приказом. И всегда дома!
Его комнатушка рядом с кабинетом. Он знает, какой я люблю чай,
сколько могу съесть тарелок горохового супа и как ненавижу
бруснику. А я… Я что знаю о Прохоре? Старик даже не менялся в
возрасте, оставаясь неизменным спутником по жизни.
Если на месте Прохора осталась лежать воронка, и он погиб от
взрыва гранаты, кто тогда был со мной? Всегда рядом? Всё время?
Я принял чужой скачок на приклад и откинул тварь от себя на
несколько метров. После хныканья злобное урчание возобновилось. Но
теперь чужак стал осторожно ходить кругами. Не оставив затею, а
лишь выискивая слабую сторону для новой атаки. Или чужак – это я?
Где я? Последнее, что помнил – образ Карху. В разбитом каземате
умирающее своё тело. Требовательное «Смотри на меня». Что слова
темной ведьмы могли значить? Она хотела меня спасти – не дать душе
покинуть тело – или в очередной раз подчинить себе и сделать пешкой
в игре? А может и то и другое? Они ведь считают, что я должен знать
и понимать происходящее. Разбираться в каждом моменте. Строго идти
по плану, соблюдая и выполняя каждый пункт.
Объяснил бы кто ещё правила!
Да помог бы определиться с Прохором. Многого мне не надо.
Тварь атаковала. Легко ушла от приклада и когтистой лапой
добралась до тела. С треском порвав оленью куртку, вырвала кусок
плоти и отбежала, восхищенно урча, радуясь добыче.
Быстро вернулась. Что для него кусочек? Вот если бы нога!
Схватка была короткой и яростной. Приклад винтовки покрылся
бахромой дерева и разлетелся в щепки. Напоследок неугомонная тварь
вырвала у меня из рук гнутый ствол и снова отбежала. Я выхватил из
ножен саамский нож. И чуть не ослеп. Лезвие в темноте засветилось
голубым пламенем. Удивительно. Я высоко поднял над головой нож,
используя оружие, как фонарик. На грани света и тьмы дернулась во
мрак буро-зелёная фигура. Пятнистая чешуйчатая кожа играет
фосфорными фиолетовыми пятнами. Тварь опасливо сжала почти
человеческие ноги с крупными ступнями, с большими кривыми пальцами
и уродливыми ногтями-когтями. Пряталась. Головы я не вижу, значит,
и огромные ноги не замечу. Логика трехлетнего ребенка.