– Да он ищет кого-то! – не удержался подполковник, перекрикивая
шум обстрела.
– Так точно, выше высокоблагородие, вестового своего! –
отозвался санитар, сжимаясь от близкого разрыва. Подполковник снял
фуражку и стряхнул комья земли. Спокойно надел, сверяясь по
кокарде.
– И, где солдат?!
– Так, вон он, – кивнул санитар в сторону. Баклонов проследил
направление и увидел кровавую воронку вместо солдата. Санитар
продолжал:
– Видно, граната прилетела, и вестовой на себя ее взял.
– Понятно. Поручика в тылы! Выживем, к сабле представить, –
последнее сказал уже адъютанту и поторопился отдать новую команду.
– Организовать оборону! Выполнять!
– Прохор! Прохор! – кричал поручик артиллерист. Бесновался.
Извивался в сильных руках, излишне исходя кровью. Подполковник
поморщился. Не любил смотреть на страдания. Да, контузия – это
навсегда, помучается остаток жизни, если сегодня выживет. Молодой,
почти мальчишка. Пушок вместо усов. Жаль таких особо. Война не дает
выбора, чем наградить: поврежденным мозгом, оторванной ногой или
крестом посмертно.
– Прохор! – хрипел в крике молодой офицер, извиваясь. –
Прохор!
– Прохор! – крикнул я и пошире распахнул глаза. Тьма не уходила.
Обрушивалась на меня стеной. Давила к земле. Я ощущал ее влагу
каждой клеткой открытой кожи. Заползала вязкой массой в ноздри. А
оттуда пробиралась к мозгу и медленно обволакивала.
Рядом тяжело задышали. Отрывисто. Вожделенно. Что-то ликующее и
радостное было в этих всхлипах. И почему-то верилось – ничего
хорошего для меня. Бедняга так давился, исходя слюной, что не
оставлял сомнений, как хочет меня использовать. Звук начал
приближаться.
– Прохор? – неуверенно спросил я в темноту. Больше для проформы.
Для успокоения своей души. В ответ застонали. Жалостливо и
тоскливо. Неизвестный заторопился. И я уловил движение корявой
тени. Большие передние конечности помогали телу передвигаться
быстрее. Шипастая голова болталась на шарнирах, выворачиваясь в
разные стороны.
Значит, не Прохор.
В вязкой темноте ко мне двигалось существо, выделяясь на фоне
кромешного мрака зловещей фигурой. Трудно поверить, но от такого
контраста глаза стали различать оттенки.
Я почувствовал тяжесть в руках. Поднял оружие на уровень глаз,
хотя прекрасно знал, что держу винчестер, сориентировавшись по
весу. Успокоился.