– Беги, – предложил я ему и добавил, – бу!
Заманчивое предложение не приняли. Вдали заслышалось бормотание,
быстро обрастающее гулом. Новые гости спешили на огонек. Голодные.
Холодные. Лишенные ласки и полные тоски.
Завывают.
Я вздохнул. Ведь в своих мыслях защищал Карху, как мог.
Придумывал отговорки, считая, что она меня спасла в очередной раз
от смерти. Как же я верил красивой ведьме, вспоминая жаркое тело!
Кому приписывал несуществующую доброту? Для чего? Всё обернулось
типичным цинизмом. Надо мной посмеялись. И теперь я – один. С
ножом. Против голодной своры. Весьма плачевный итог.
Под ноги прилетело изогнутое дуло винтовки. Покатал железяку
ногой по красному камню. Послушал скрежещущий звук. Нет. Ошибся. Не
только с ножом. Для последнего поединка мне как раз не хватало
ствола от винтовки. Мысли что ли читают?
Для чего меня надо было спасать? Раз такая опытная ведьма, то
помогла бы разобраться с воспоминаниями о Прохоре. Снова все мысли
о нем! Вокруг столько непонятного, а я о дядьке своем пекусь.
В плечо тихонько толкнули.
Я оглянулся и подпрыгнул на месте. Сгнивший череп лошади недобро
смотрел на меня живыми глазами. Лошадь неспешно прошла мимо меня,
неся на себе закутанного в темную одежду седока. Я повыше поднял
нож, чтобы лучше видеть.
Твари вдалеке протяжно заголосили, плаксиво жалуясь на свою
несчастную судьбу. Повздыхали, повсхлипывали и отдалились, так и не
решившись приблизиться. Противные голоса вскоре затихли.
Всадник направил коня на грань света к последней твари. Я
невольно шагнул следом, освещая пространство. Шипастая тварь
изогнулась, попыталась свернуться. Растянулась на каменном полу.
Всадник медленно склонился. Погладил шипастую голову и поднес под
пасть раскрытую ладонь. Из гниющих глаз твари выкатились мутные
слезы. Она судорожно дернулась несколько раз и вытравила из себя
кровавый комок. Лизнула напоследок кусочек мяса в узкой ладони и
поползла, пятясь задом в темноту. Я, хмурясь, посмотрел на
распоротую куртку. Потрогал рану в боку, понимая, что кусочек-то от
меня. Всадник встряхнул комок плоти от слизи, взвесил в руке и
спрятал в сумке на боку.
Интересно. Зачем? Поехал дальше, не оборачиваясь. Лошадь
беззвучно переставляла копыта. Я заторопился следом, освещая дорогу
голубым сиянием лезвия.
– Эй, служивый! – почему-то я решил, что всадник – казак, уж
очень уверенно сидел на лошади, повадки такие же. И когда тот
немного обернулся в мою сторону, спросил: – Огня не будет? Темень
тут, хоть глаз выколи!