– Удивительно, – перебил я всадника, мнящего себя богом или
ротным. –Дело в том, что я сам недавно осознал, кто я такой, потому
что ко мне стала возвращаться память. А вы, сударь, утверждаете,
что можете сразу сказать кто я? Без подсказок? И вам даже подумать
не надо? Вот так сразу?!
– Конечно. Надо только меня не перебивать. И тогда ты всё
услышишь.
– И кто? – я улыбался.
– Ты – сайвугадче*. Тот, кто ни живой, ни мертвый, – я перестал
улыбаться, слушая чужие колючие слова. – Забавное состояние души,
не находишь? И кто-то тебя сумел поймать в переходе между жизнью и
смертью. Определенно столь опытный и каверзный человек заслужил от
меня награду! Держит тебя в таком состоянии до сих пор!!! Оцени! Да
он очень непростой смертный. С кем ты общался? Это было больно или
наоборот, ты испытывал эйфорию? Расскажи мне скорее, какие чувства
ты испытывал во время обряда? Мне так интересно! Почему ты
молчишь?
Почему я молчу? Потому что я слышу сумасшедшего, утверждающего,
что я ни живой, ни мертвый! Как же больно от этих слов!
– Больно, – пробормотал я вслух.
– Я догадывался, – всадник кивнул, – по мне, так лучше
мучительная смерть с пытками. Но ты выбора не имеешь. Увы. Знаешь,
мне даже жаль тебя не много. Потому что ты не принадлежишь себе.
Частица души в тебе есть, остальную придется найти. Тебе или
знающему и имеющему на то право. А до этого момента – ты обычный
проводник в мир мертвых. В мой мир, волчонок. Давно я вас не видел.
Оставь свои глупые затеи. Меня невозможно убить, потому что я уже
мертв. Как эта лошадь, которую принесли мне в жертву. Сайвагудче!
Меня больше интересует вопрос: кто тебя послал и с какой целью?

– Как же мне с вами тяжело, – устало пробормотал я. – Вот скажи
мне! Откуда у тебя такая уверенность?
– Уверенность в чем?
– В том, что тебя невозможно убить.
– Но я же… – опешил всадник.
– Не перебивай! Я ведь не просто так спрашиваю.
– Хорошо. Слушаю тебя.
Я хотел одобрительно хлопнуть лошадь по крутому крупу, но
передумал, вспомнив, что она мертвая. Однако, мне понравилось, что
я привлек внимание собеседника и снисходительно добавил, смягчая
как мог голос:
– Вы меня, господа-северяне, поражаете своей наивностью, словно
в вас никогда и не стреляли. Голубчики мои, за нарушение
дворянского кодекса надо отвечать. Или для вас закон не писан?
Дуэлей никто не отменял. И на них умирают. Умирают, сударь! –
подчеркнул я фразу глубокомысленным тоном учителя. Любим мы,
столичные, поучить местных провинциалов.